Ракеты средней дальности и "Тополь-М"

или кое-что малоизвестное о ракетах средней дальности

Вместо предисловия

Главные мотивы, побудившие меня взяться за подготовку предлагаемого материала, следующие:

Более того, обдумывая вопросы, связанные с ракетной системой средней дальности (РССД), я вначале вообще не планировал говорить об этих “искривлениях”. Однако когда на свет появился второй фолиант и из него я узнал, что первый “труд”(1999-го года) оприходован премией Правительства, то окончательный замысел статьи сформировался быстро. И повод у меня был вполне подходящий – приурочить публикацию к 60-летию Московского института теплотехники (13 мая 2006 г.), проектно-конструкторской организации, по праву завоевавшей достойное место среди лучших творцов-созидателей в отечественном оборонно-промышленном комплексе. Но, как принято говорить в подобных ситуациях, не сложилось по не зависящим от нас обстоятельствам, и подготовленный материал был отправлен на “дальнюю полку” (но всё же с надеждой на другой подходящий случай). Тем временем, появились дополнительные причины, и игнорировать их я не вправе, поскольку, с одной стороны, они существенны, а с другой – теснейшим образом соприкасаются с темой подготовленной ранее статьи. К ним я отношу, в первую очередь, информацию о планах военного руководства США по оснащению ракет дальнего действия головными частями в обычном снаряжении, начавшееся у нас “почёсывание” вопроса о создании новой межконтинентальной жидкостной ракеты со стартовым весом 100 т, а также реанимированные откровения десятилетней давности о никчёмности подвижных грунтовых ракетных комплексов (ПГРК). Причём последняя охулка прозвучала не на балаганно-политологическом уровне, а на “профессорском”. Таким образом, всё вместе взятое побуждает меня снова вернуться к исходному замыслу. И хотя 60-летний юбилей Московского института теплотехники стал уже историей, суть дела от этого не меняется – статья посвящается этой замечательной организации.

Постановка вопроса

По весне 2005-го года в двух московских изданиях практически одновременно (11-го и 12-го марта в “Независимой газете” и в “Российской газете” соответственно) появились заметки, из которых, в частности, следовало, что 11 января 2005г. Министр обороны С.Иванов, находясь с визитом в США, интересовался мнением американской стороны относительно того, как она отнесётся к намерению Российской Федерации выйти из Договора между Союзом Советских Социалистических Республик и Соединёнными Штатами Америки о ликвидации их ракет средней и меньшей дальности от 8 декабря 1987г. (далее в тексте – Договор о РСМД, согласно которому к ракетам средней дальности были отнесены ракеты, имеющие максимальную дальность пуска от 1000 до 5500км). Основная информация в заметках практически одинакова, но тональность её подачи существенно отличается: если в “Независимой…” зондаж Иванова подан как очевидный факт, то сообщению в “ Российской…” отчего-то была придана форма извинительно-оправдывающихся полунамёков. Да плюс к тому автор из “Российской…” безапелляционно изрёк:…”Ясно, что класс оружия, о котором идёт речь, представляет угрозу в первую очередь странам Европы и Китаю…”.

Учитывая, что суждение было высказано по предмету весьма не ординарному, не худо было бы оговориться, для кого конкретно и почему “ясно”. К примеру, почему ничего не сказано о блоке НАТО, а Китай упомянут? С другой стороны, в “Независимой…” бывший начальник Главного штаба Ракетных войск стратегического назначения (РВСН) и бывший сотрудник Аппарата Совета Безопасности РФ генерал-полковник Есин В.И. так прокомментировал вопрос газеты о целесообразности выхода Российской Федерации из Договора: - “Договор о РСМД соответствует интересам нашей страны и полностью сохраняет для неё своё значение. Выход из него нецелесообразен. С военной точки зрения это никак не укрепило бы нашу безопасность. Ведь задачи, которые этот шаг мог бы решать, полностью обеспечиваются наличными…войсками…А с политической точки зрения это было бы весьма некстати и по праву могло бы рассматриваться как шаг, ослабляющий режим контроля за вооружениями”. Здесь общее отрицательное отношение к денонсации Договора о РСМД выражено однозначно, хотя набор обтекаемых суждений эту заявку никак не подкрепляет. А достаточно было бы одну из фраз произнести следующим образом: - “В ядерном варианте выход из него нецелесообразен”.

Впрочем, от Виктора Ивановича вряд ли можно было ожидать чего-либо подобного, поскольку в данном случае как нельзя лучше проявилась одна из особенностей закостенелого мышления отечественных “ракетно-стратегических” генералов: о ракетном оружии дальнего действия они, как правило, рассуждали и рассуждают как об оружии ядерном. Кроме того, В.И.Есин входил в “золотопогонную” команду “экспертов”, обслуживавшую горбачёвскую гопкомпанию и потрудившуюся в поте лица не только при уничтожении советской РССД “Пионер”, но и при последующих “шагах”, имевших целью максимально возможное укрепление “режима контроля” за нашими межконтинентальными ракетными комплексами. Так, например, при подготовке Договора СНВ-1 – второго договора о стратегических наступательных вооружениях (в пожарном порядке подписанного Горбачёвым 31 июля 1991г. и ратифицированного 4 ноября 1992г. Верховным Советом Российской Федерации) – для отечественных ПГРК было предусмотрено такое количество ограничений и навязан такой порядок их эксплуатации, что их мобильность, как способность к достаточно быстрому и непредсказуемому во времени изменению местоположения пусковых установок, была, фактически, похерена.

Справедливости ради надо отметить, что в том “экспертном” сообществе значимость “господ офицеров” была вторичной. Роль первой скрипки, прицельно-идеологической, играли “мидаки” (от МИД – Министерство иностранных дел). Замечу, что если кто-то подумал, что слово “мидак” подразумевает то же самое, как если бы в нём вторую буку заменить на “у”, то он сильно ошибается. Смысловое значение этого термина аналогично толкованию слова “мгимнюк” – в отличие от “мгимовец”(хотя в исходной посылке оба последних термина обозначают
субъекта, тем или иным образом связанного с МГИМО – Московским институтом международных отношений). Впрочем, оставим “экспертов” на время в покое и вспомним, что предшествовало “печали” Министра обороны Иванова относительно судьбы Договора о РСМД.

В начале января 1999г. президент США Клинтон обратился к Ельцину с предложением провести переговоры по пересмотру Договора между Союзом Советских Социалистических Республик и Соединёнными Штатами Америки об ограничении систем противоракетной обороны (далее по тексту – Договор по ПРО), подписанного в Москве 26 мая 1972г. Л.Брежневым и президентом США Р.Никсоном. В документе было предусмотрено, в частности, что каждая из Сторон может предлагать поправки к Договору и имеет право выйти из Договора, если она решит, что связанные с содержанием Договора исключительные обстоятельства поставили под угрозу её высшие интересы. В заключённых впоследствии договорах об ограничении стратегических наступательных вооружений (ОСВ-2 – от 18 июня 1979г. и СНВ-1 – от 31 июля 1991г.) Договор по ПРО упоминался как одно из краеугольных обстоятельств, способствующих сдерживанию гонки вооружений и укреплению доверия между государствами.

Однако уже тогда было видно, что заокеанский “партнёр” держал в кармане аккуратно сложенный кукиш: так, на пленарном заседании делегаций СССР и США 13 июня 1991г. руководитель делегации США Л.Брукс внятно предупредил, что опасения Советской стороны о том, что гипотетический выход США в будущем из Договора по ПРО мог бы создать условия для прекращения действия Договора СНВ-1, лишены юридического и военного обоснования. После развала СССР российские борцы за “дело Горбачёва” попытались продолжить игру на противоракетной балалайке. В управлениях МИДа и Минобороны, созданных ещё в советское время под договорной процесс, разномастной публики набилось предостаточно, ситуация на дворе была сверхсмутная, и народец на гребне “демократических завоеваний”, а отчасти, возможно, и по причине тогдашней бескормицы, быстро сварганил проект нового Договора – СНВ-2. Анализ его содержимого в задачу настоящей статьи не входит. Напомню лишь, что Договор был подписан 3 января 1993г. в Москве Ельциным и Бушем (отцом), и отмечу, что полностью разделяю точку зрения тех, кто считает этот документ безответственно-преступным (в отношении Российской Федерации).

Напомню также, что в преамбуле к Договору опять торжественно поминался Договор по ПРО от 1972 года. Хвала Аллаху – он сразу же распознал расставленную ловушку и вразумил Государственную Думу на длительный саботаж ратификации нового Договора. Между
прочим, не торопился с этим делом и Конгресс США. По прошествии шести лет отечественные “энтузиасты” предприняли попытку как-то оживить процесс, тем паче что американская “общественность” цинично покритиковала российских законодателей за пассивность. “Мидаки” проявили изворотливость в контактах с заокеанскими коллегами, подкинув в июне 1999г. на подпись президентам России и США очередное торжественное, но ни к чему не обязывающее Заявление относительно стратегических наступательных и оборонительных вооружений (“Росс.газета”, 22.06.99г.). В Заявлении через абзац провозглашалась здравица Договору по ПРО от 1972 года и выражалась надежда, что обсуждение накопившихся вопросов начнётся в конце лета (?!). И, надо сказать, “обсуждение” пошло в доступной для понимания форме. 9 ноября 1999г. руководитель Аппарата Президента США Д.Подеста по-хозяйски высказался относительно намерений США развернуть систему ПРО: - “Если мы решим, что это отвечает нашим национальным интересам, то мы никогда не позволим русским наложить вето на решение такой значимости” - (“Сегодня”,10.11.99г.).

Тут же запричитал Совет Федерации РФ, попенявший в Обращении к Конгрессу США, что, де, негоже рушить достигнутые ранее договорённости в сфере обеспечения взаимной безопасности (“Росс.газета”, 19.11.99г.). С Арбатской площади пуганул думских “ мышей” Министр обороны И.Сергеев: дескать, если Договор СНВ-2 не будет ратифицирован, то это принесёт как политический, так и военный (?!) вред Российской Федерации (“Сегодня”, 9.12.99г). Трудно сказать, как оно там сложилось бы далее, но, как когда-то спел актёр и поэт Михаил Ножкин,…”тут нам нового начальника назначили…А начальник руками размахивал, норовил всё по морде попасть…”. Сразу же заметно активизировались “патриоты-атлантисты”, смекнувшие, очевидно, что до их “морд” у нового начальника руки не скоро дойдут. Одним из первых засуетился “крупный специалист” по международным делам из ГосДумы: -… “Ратифицируя Договор СНВ-2, мы не столько ограничиваем себя, сколько устанавливаем ограничения для США. Отказавшись от Договора, мы покажем себя как государство, не способное выполнить свои обязательства. Мы осложним наши отношения с европейскими государствами, серьёзно подорвём способность противодействовать расширению НАТО”… (“Независимая газета”, 30.03.2000г.). На одном из телетолчков ужаснулся второй “крупный специалист” по международным делам, но уже из Совета Федерации: - “Что о нас подумают коллеги из Конгресса США?!”. Замурлыкали “учёные” в погонах и без: -… “Россия могла бы не относиться столь настороженно к американским планам развёртывания ограниченной территориальной ПРО. В случае достижения компромисса…могли бы открыться новые возможности для расширения российско-американского военно-технического сотрудничества. В условиях нератификации СНВ-2 позиция России будет весьма уязвима и наверняка станет объектом серьёзной критики со стороны мирового сообщества. США, отказавшись от ратификации Договора о всеобъемлющем запрещении ядерных испытаний, постараются обосновать свой отказ нежеланием России ратифицировать СНВ-2 и осуществлять реальную политику разоружения”… (“Независимое военное обозрение”,№№10,12 2000г.).

Приведенные примеры политкликушества и дальнейший ход событий позволяют, полагаю, по достоинству оценить нравственно-профессиональное нутро многих домотканых почитателей “общечеловеческих” ценностей. Государственная Дума сдалась 14апреля 2000г., и, надо полагать, не под воздействием агитации различного рода перевёртышей, а, скорее, попав под обаяние государственно-патриотической риторики “нового начальника” (и.о. Президента лично присутствовал на заседании Думы, в то время как “дядя Боря” подобными реверансам себя не утруждал). Продемонстрировав лояльность к “мировому сообществу”, российская властвующая “элита” принялась далее вещать о непонятном. Надеясь, очевидно, тем самым активно посодействовать скорейшей ратификации Конгрессом США Договора СНВ-2 и сердечному заверению правительства США об отказе от планов развёртывания системы ПРО. В июне 2000г. из высотки на Смоленской площади сыпанул вдруг “серым веществом” главный на тот момент “мидак” И.Иванов, озаботивший “партнёров” всех мастей предложением о создании (?!) общеевропейской системы нестратегической (??) противоракетной обороны (“Росс. газета”,10.06.2000г.). Не вдаваясь в детали, отмечу только озвученные главные цели “создания”: а) нестратегическая ПРО могла бы быть использована для совместных или скоординированных (??) действий по защите миротворческих сил и мирного населения (??); б) европейская ПРО должна иметь общеевропейский, а не узко-блоковый характер, являясь средством противодействия (?) ракетному распространению, нейтрализации (?) потенциальных угроз ракетного нападения на страны Европы, включая Россию (??).

20 ноября 2000г. Генеральная Ассамблея ООН приняла подготовленную нашими “мидаками” резолюцию в поддержку Договора по ПРО от 1972 года. 1 февраля 2001г. И.Иванов напомнил (на конференции по разоружению), что Договор по ПРО остаётся одним из опорных элементов нынешней архитектуры в области контроля над вооружениями и призвал к созданию мощного (?) международного альянса (?), способного предотвратить резкий (?) скачок гонки вооружений (“Сегодня”,2.02.2001г.).

Судьбой Договора по ПРО озаботился и Генеральный штаб Российской Федерации, оценив любой отход от Договора как выхолащивание его сути и разрушение сбалансированной системы стратегических вооружений и одновременно напомнив, что от гипотетической (?) угрозы со стороны стран с нестабильными режимами (?!) лучше всего “борониться” сообща – посредством создания нестратегической ПРО (“Росс. газета”,14.02.2001г.).

На внедрение идеи общеевропейской ПРО кто-то подвигнул и нового Верховного Главнокомандующего, который на переговорах в Москве с генеральным секретарём НАТО Д.Робертсоном изъявил готовность оперативно растолковать Европе суть российского оборонительного предложения (“Росс. газета”, 21.02.2001г.). А вскоре донеслась и “благая весть”: на заседании министров иностранных дел НАТО и США Д.Робертсон и госсекретарь США К.Пауэлл объявили о позитивном отношении к предложениям Российской Федерации по нестратегической ПРО и пообещали серьёзно(!) заняться их изучением (“Сегодня”, 28.02.2001г.). Результаты изучения ждать себя не заставили. Сперва взвизгнула Кондолиза Райс (на тот момент помощник Президента США по национальной безопасности), заявившая в июле 2001 года, что необходимо попрощаться с эрой Договора по ПРО. По тем, дескать, соображениям, что эта эра отжила вместе с “холодной” войной. Следом, не прошло и полгода, опростался и сам “хозяин”: 13 декабря 2001г. президент США Д.Буш (сын) направил Российской Федерации официальное уведомление о выходе США из Договора по ПРО. В качестве исключительного обстоятельства, обусловившего такой шаг, была названа необходимость защиты народа США от “будущих ракетных атак со стороны террористов или стран-изгоев” (“Росс. газета”, 14.12.2001г.). Таким образом, американские “кореша” цинично и одномоментно ликвидировали “несущую конструкцию правовой системы в области разоружения” и не ратифицировали Договор СНВ-2. Блудливо-глумливый тон уведомления Буша был очевиден, и ниже мы ещё вернёмся к нему.

Словом, всё произошло так, как великолепно отображено в творении М.Булгакова “Мастер и Маргарита”: …“Регент чрезвычайно оживился и заорал: - Который преступник? Где он? Иностранный преступник? – глазки регента радостно заиграли. – Этот? Ежели он преступник, то первым долгом следует кричать: “Караул!”. А то он уйдёт. А ну, давайте вместе! Разом! – и тут регент разинул пасть. – Растерявшийся Иван послушался штукаря-регента и крикнул “караул!”, а регент его надул, ничего не крикнул. Одинокий хриплый крик Ивана хороших результатов не принёс… - А, так ты с ним заодно? – впадая в гнев, прокричал Иван. – Ты что же это, глумишься надо мной? Пусти! - Иван кинулся вправо, и регент тоже вправо! Иван – влево, и тот мерзавец туда же”…

Далее, как известно, пути упомянутых персонажей романа более не пересекались. В нашем же случае “поимка преступника” продолжилась (как мне сдаётся, продолжается она и по сей день), но в режиме от обратного: “иностранец” – вправо, и “Иван” вправо, “мерзавец” – влево, и “Иван” туда же. В этом плане, в частности, не может не вызвать умиление письмо министров обороны и иностранных дел в ГосДуму, в котором содержалось уведомление о прекращении с 14 июня 2002г. (?!) юридического (??!!) действия Договора СНВ-2 (“Время новостей”, 15.05.2002г.). Изумительная по целомудрию политкорректность! И перед кем “простынку” демонстрировали?!

На этом историко-хронологический экскурс можно прервать, имея в виду, что интересующие нас последующие события целесообразно привязать непосредственно к главной цели нашего обсуждения, а именно – к обоснованию не только возможности, но и необходимости несоблюдения существующих договорённостей в отношении ракетного оружия средней дальности.

Обращаясь к началу статьи, отмечу, что “печаль” министра обороны С.Иванова не была первой. В самый разгар “противоракетных игр”, 21 июня 2000г., тогдашний главнокомандующий РВСН В.Яковлев привёл в нервное возбуждение “общественность”, заявив, что в ответ на выход США из Договора по ПРО Российская Федерация может выйти из Договора о РСМД (“Сегодня”, 22.06.2000г.). Вложил ли кто Яковлеву в голову эти мысли или он сам осмелился, неизвестно, но только пройдёт немного времени и из кресла главкома РВСН он переместится на просто почётную генеральскую должность. Чуть позднее, в феврале 2001 года, та же идея высветилась уже в Генштабе: Начальник Центра по уменьшению ядерной опасности генерал В.Романов на людях пригрозил вдруг (явно не по чину), что если американцы будут создавать систему ПРО, то российская сторона не только пересмотрит “стратегические” договоры, но и воссоздаст группировку ракетных комплексов средней дальности. Генерал тут же был публично выпорот Министром обороны И.Сергеевым, который помимо прочего сообщил: - “Ничего подобного не планируется, это полный абсурд!” (“Сегодня”, 02.03.2001г.).

То, что министр отполоскал безвестного генерала, вполне резонно, но в отношении “абсурдности” можно было бы проявить сдержанность. И, в частности, вот почему. За месяц до откровений своего подчинённого И.Сергеев сам сделал весьма опрометчивое заявление, напомнив, что ежели США в одностороннем порядке выйдут из Договора по ПРО, то Российская Федерация реанимирует военные космические программы (“Сегодня”, 06.02.2001г.). То есть намекнул на возобновление работ, которые в СССР велись, в общем-то, довольно вяло, но были резко интенсифицированы с принятием в США (в марте 1983 года) многоплановой программы экспериментальных исследований, получившей название “Оборонная инициатива”. Раздел программы, содержавший исследования по средствам защиты от ракетного нападения, размещаемым в космическом эшелоне, иногда именуется (в средствах массовой информации) программой “звёздных войн”. Тогда, если имелись в виду космические платформы, начинённые сотнями боеголовок и “барражирующие до поры” на околоземных орбитах, то подобные “задумки” резонно могут быть отнесены к области не научной фантастики (а были у нас генералы, которые четверть века назад носились с этой “идеей”, утверждая, что лучшего применения создававшейся тогда тяжёлой космической ракете “Энергия” не найти). Если же подразумевались платформы с лазерными “пушками”, то с этим делом и “техасские скотоводы” в Конгрессе США уже разобрались. Поскольку в ходе исследований быстро выяснилось, что на достигнутом уровне знаний задача не имеет решения. С учётом реальных условий применения “гиперболоида”, требовались либо фантастическая мощность излучения в импульсе (со сверхжёстким ограничением расхождения луча), либо система наведения, способная длительное время удерживать “пятно” на одном и том же участке корпуса ракеты (и, тем более, боеголовки).

Проблемы, причём далеко не единственные, до сих по в изучении, и “скотоводы” давно в курсе, что лазерная система для ПРО и лазерный станок-резак для раскройки металлических листов (пусть и очень толстых) вещи весьма и весьма разные. Так что упоминание о “звёздных войнах”, как любят выражаться “мидаки”, контрпродуктивно. Особенно в увязке с экономической стороной проблемы!

Наконец, последний раз, если не ошибаюсь, соображения о целесообразности выхода из Договора о РСМД прозвучали в прессе сравнительно недавно – в связи с планами США по оснащению части межконтинентальных баллистических ракет головными частями в обычном снаряжении (см., например, “Росс. газета”, 30.05.2006г. и “Время новостей”, 29.08.2006г.).

Итак, на отрезке последних шести лет вопрос о судьбе Договора о РСМД в том или ином виде несколько раз подвсплывал на поверхность “водоёма”, в котором, как выяснилось, значительная часть “партнёрско-доверительного” содержимого порядком подпротухла. Следовательно, ничто не мешает мне поставить этот вопрос вновь: целесообразно ли Российской Федерации и далее соблюдать Договор о РСМД от 1987 года?

Вариант ответа на поставленный вопрос

Отвечаю сразу: не только нецелесообразно, но необходимо уже в ближайшее время разработать планы работ (и приступить к их реализации) по воссозданию в составе Сил стратегического назначения (ССН) группировки наземных ракетных комплексов (ракетной системы оружия) средней дальности. Для обоснования такой категорической заявки необходимо, очевидно, разобраться, и по возможности убедительно, с несколькими принципиальными вопросами, а именно:

Однако, прежде чем приступить к рассмотрению этих вопросов, полагаю, что было бы полезно напомнить, во-первых, как появились и что представляли из себя РССД ранее, и, во-вторых, какие причины обусловили уничтожение во второй половине 1980-х годов советской РССД “Пионер”. Но вначале необходимо сказать пару слов о терминах.

Начну с “оружия”. В понимании военного значения этого слова я полностью солидарен с Военно-энциклопедическим словарём (1983г.), где дано следующее определение: - “Оружие – устройства и средства, предназначенные для поражения противника в вооружённой борьбе. Обычно состоит из средств поражения и средств их доставки к цели; более сложное оружие включает также приборы и устройства управления и наведения (комплекс вооружения)”. Тогда, в рассматриваемом случае под Ракетной системой оружия мною понимается совокупность размещающихся в определённых районах территории страны боевых и вспомогательных (обеспечивающих) воинских формирований, создаваемых (вместе с необходимой материальной инфраструктурой) для повседневной и боевой эксплуатации (боевого применения) ракетного оружия конкретного типа и объединённых в рамках РВСН единым командованием (управлением).

То есть, например, в перспективе в составе РВСН должны остаться, как обещают “отцы-командиры”, две ракетные системы оружия межконтинентальной дальности, в значительной мере унифицированные: система “Тополь-МП” (с ПГРК) и система “Тополь-МС” (со стационарными шахтными комплексами). Ну а ежели будет суждено возродиться ракетному комплексу средней дальности, то ракетная система на его основе станет третьей компонентой в общей системе вооружения РВСН.

В отечественной практике термин “ракетная система оружия” практически не используется, и вместо него оперируют, как правило, понятием группировки ракетных комплексов (таких-то). Мне представляется, в иерархической цепочке понятий “Система вооружения Вооружённых Сил – Система вооружения вида (рода войск) Вооружённых Сил – Система оружия” применение последнего термина более логично. В частности, и потому, что предложенное толкование термина “ракетная система оружия” наиболее полно учитывает характер взаимозависимости ракетного оружия и окружающей среды и, соответственно, позволяет грамотно судить о содержании такого важнейшего фактора, как уровень живучести конкретной системы оружия (а не отдельно взятого комплекса вооружения).

Далее к этому вопросу мы ещё вернёмся. А пока не могу не упомянуть снова Договор СНВ-1 от 31июля 1991 года. В одном из приложений к нему (“Термины и их определения”) читаем (пункт 8):- “Термин “боеголовка” означает ту часть головной части…, которая сконструирована для доставки оружия к цели…”. И далее (пункт 101): - “Термин “средство доставки оружия” означает… ракету того или иного типа, какая-либо из ракет которого… была развёрнута в качестве носителя оружия…”. Ну что тут скажешь! Положим, “мидаки” не обязаны разбираться в военно-технической специфике (иное дело - дешифровка вкусовых оттенков дармового “вискаря”!). Но как мимо таких “определений“ могли пройти приставленные к “мидакам” генерал-полковники?! Впрочем, на фоне главного блуда в Договоре терминологические “неувязочки” – сущий пустяк…

Поясню смысловое содержание ещё одного термина, использованного мною выше – “Силы стратегического назначения” (ССН). Когда говорят о стратегических задачах военного характера, стратегических вооружениях, стратегических военных операциях и т.п., то прежде всего имеют в виду особо крупный размах (масштаб, пространственную протяжённость) военных мероприятий и намерение (цель) добиться такого превосходства в конфликте, которое, в конечном счёте, обусловило бы общее поражение противника, либо, как минимум, принудило бы его прекратить (или вообще не начинать) военные действия.

Со временем, “стратегическая” военная деятельность стала всё более увязываться с ядерными вооружениями, особенно в части их так называемой “сдерживающей” роли. Не вдаваясь в широкое обсуждение (что само по себе требует отдельной статьи), замечу, что в трактовке смыслового понятия Сил стратегического назначения я полностью на стороне тех, кто ещё в конце 1980-х годов предлагал объединить под единым командованием все три стратегические ядерные компоненты – наземную, морскую и воздушную (то, что у нас проходит под обозначением СЯС – Стратегические ядерные силы). Для новой организационной структуры (нового Вида Вооружённых Сил) предлагалось несколько названий – Силы стратегического назначения, Стратегические ударные силы, Силы стратегического сдерживания. Последнее наименование считаю наиболее неудачным – хотя бы уже потому, что упоминание только о “сдерживании” означает ориентацию только на одну функцию. Но ведь ясно, что Стратегические силы создаются и содержатся не только для “сдерживания“! То есть, такие Силы должны обладать способностью к достаточно гибкому их использованию. Одним из очевидных инструментов достижения указанного качества, безусловно, явилось бы создание и ввод в состав ССН систем оружия со средствами поражения в обычном снаряжении, способных эффективно решать отдельные боевые задачи стратегического характера! Однако и двадцать, и десять лет назад победил привычно-дремучий образ мышления. И пока у нас СЯС – всего лишь условное название отсутствующей в реальности военно-организационной структуры.

Я, наверное, не ошибусь, если скажу, что первые РССД, появившиеся почти полвека назад в Вооружённых Силах СССР, своим рождением изначально обязаны конкретной военно-политической обстановке того времени и достигнутому на тот момент уровню знаний в области ракетной техники. Первым советским ракетным комплексом средней дальности принято считать комлекс Р-5М с жидкостной ракетой (топливная пара – этиловый спирт и жидкий кислород), имевшей максимальную дальность пуска (стрельбы) 1200км. Это был первый значительный успех в работе ОКБ-1 (и вообще отечественного ракетостроения), возглавлявшегося тогда Королёвым С.П. Значительный – в смысле качественного скачка в решении (разумеется, совместно с предприятиями-соисполнителями) многих технико-технологических проблем, но совершенно недостаточный для обеспечения высоких эксплуатационных и боевых характеристик нового оружия: к примеру, время заправки ракеты компонентами топлива и в целом её подготовки к пуску измерялось многими часами.

Комплекс был принят на вооружение в 1956-м году, но первый полк заступил на боевое дежурство лишь 10 мая 1959г. Скромный масштаб развёртывания РССД на основе комплекса Р-5М соответствовал уровню характеристик последнего. Такое решение было вполне разумным, поскольку на полигоне завершались испытания ракетного оружия, разработанного с использованием другой, более прогрессивной технико-технологической базы.

В 1959-м году на вооружение принимается комплекс 8К63 с жидкостной ракетой Р-12 (максимальная дальность – 2000км), а в апреле 1961 года – комплекс 8К65 с ракетой Р-14 (максимальная дальность 4500км), представлявшей, по сути, габаритно-массовое “развитие” ракеты Р-12. Обе ракеты были разработаны ОКБ-586 (впоследствии – КБ “Южное”, г.Днепропетровск), которым руководил в ту пору Янгель М.К. В двигательных установках этих ракет впервые в отечественной практике было применено так называемое долгохранимое жидкое топливо (его компоненты обычно называют “высококипящими”): в Р-12 в качестве горючего был использован керосин, а окислителем являлась азотная кислота с добавками; соответственно, в Р-14 – несимметричный диметилгидразин (впервые в СССР) и та же азотная кислота.

Однако, поскольку проблема ампулизации жидкостных двигательных установок на тот момент ещё не была решена, то время хранения этих ракет в заправленном состоянии было весьма ограниченным – в пределах года. Потому, в целях экономии, подавляющая часть ракет в войсках хранилась в “сухом” виде, и хотя время заправки топливом было существенно снижено, общее время подготовки к пуску оставалось большим.

Если сюда ещё добавить крайне низкую защищённость стационарных стартов (а на первых порах и просто её отсутствие), то говорить об этих комплексах как об оружии ответного удара не приходилось. Тем не менее, поскольку других реальных “аргументов” в ядерном противостоянии Советский Союз пока не имел, РССД на основе комплексов 8К63 и 8К65 были развёрнуты на территории страны быстро и крупномасштабно. Более того, именно этим комплексам было суждено сыграть особую роль в защите кубинской Революции от американского военно-политического бандитизма (разместив в 1962 году на острове Куба ракеты Р-12 и Р-14 и потом убрав их, СССР принудил США отказаться от нападения на новую Республику ).

Одновременно с работами по комплексу 8К65 ОКБ-586 велась разработка межконтинентального ракетного комплекса 8К64 с ракетой Р-16, имевшей стартовый вес 140 тонн. Комплекс был принят на вооружение в конце 1961 года, а всего на боевое дежурство в сжатые сроки было поставлено около 200 ракет . Поскольку в разработках ракет Р-14 и Р-16 были использованы одинаковые технико-технологические решения, комплекс 8К64 в отношении боевых оперативных возможностей обладал теми же недостатками, что и комплексы 8К63 и 8К65. Однако здесь существенно то, что создание этого комплекса явилось первым весомым ответом американцам в разворачивавшейся гонке вооружений.

Создание ампулизированных двигательных установок стало возможным благодаря прогрессу в разработках специальных сплавов, совершенствованию технологии их сварки, созданию достаточно надёжных уплотнительных узлов и разъёмов и, не в последнюю очередь, переходу на топливную пару “несимметричный диметилгидразин (НДМГ) – азотный тетраксид”. К сожалению, НДМГ (известный также под названием “гептил”) стал вынужденной основой нашей ракетной “энергетики” на долгие годы и продолжает здравствовать в доживающих свой век ракетных комплексах, в том числе и в “самой мощной” “Сатане” (правильное название комплекса – Р-36М2, в натовской символике – SS-18).

Для почитателей самого “здоровенного” сообщу, что “самое мощное” на основе “ампулизированного” гептила впервые появилось на вооружении у американцев – в лице межконтинентального комплекса “Титан-2” (“Титан-1 ” тоже был “здоровенный”, но неампулизированный; в ограниченном количестве он был поставлен на боевое дежурство в конце 1950-х годов): решение о его разработке было принято 1 октября 1958г., в апреле 1963г. ставится на боевое дежурство первая пусковая установка, а 31 декабря того же года вводятся в строй все три запланированные ракетные базы (на каждой из них располагалось по 18 одиночных высокозащищённых пусковых установок шахтного типа). Ракета имела стартовый вес 150 т и достойную уважения мощность головной части – 10Мт.

“Хозяйство” в целом оказалось хлопотным и затратным в эксплуатации: из-за неуверенности в надёжности ампулизации двигательных установок состояние ракет в шахтах приходилось регулярно проверять и, стало быть, на длительное время снимать комплексы с боевого дежурства. И всё же в августе 1978 года ракета “Титан-2” опИсалась в шахте – потёк азотный тетраксид. В 1979 году утечки компонентов топлива продолжались, и пока генералы с сенаторами базланили по поводу начавшихся “ЧэПэ”, в сентябре 1980 года в одной из ракет потекли оба компонента – естественно, со взрывом пусковой установки (топливная пара “НДМГ – азотный тетраксид”, как известно, самовоспламеняющаяся). Тут, понятное дело, “шум, гам, полковник на виллисе приехал”. Короче, не мешкая, решили ликвидировать по одной ракете в месяц и, помолясь, к маю 1987 года с этой прорухой благополучно управились.

У нас разработка “самого большого и самого мощного в мире” началась на четыре года позже – в 1962 году (комплекс Р-36, главный конструктор – опять же Янгель М.К.). Стартовый вес ракеты определили в 183 тонны, переплюнув Америку сразу на 33 тонны. Тем самым хоть как-то компенсировали отставание в гонке на мясо-молочной магистрали. При последующем развитии и усовершенствовании комплекса (Р-36М – с разделяющейся головной частью, Р-36М УТТХ – с улучшенными характеристиками, Р-36М2 – ещё раз с улучшенными) накинули по пути ещё 25 тонн стартового веса. Последнюю модификацию (завершённую уже в период горбачёвщины) как раз и кличут то “Сатаной”, то “Воеводой” (словом “Воевода”, строго говоря, была обозначена соответствующая опытно-конструкторская работа в 5-летнем плане НИОКР по вооружению и военной технике). Первый полк с комплексом Р-36 был поставлен на боевое дежурство в ноябре 1966 года.

Топливная пара “НДМГ – азотный тетраксид” обеспечивала высокую энергетику и многолетний срок хранения заправленных ракет в пусковых шахтах (и, следовательно, высокую боевую готовность). Но в экологическом плане крупномасштабное использование НДМГ аукнулось горько. Как известно, для живых организмов это вещество является сильно действующим ядом – обстоятельство, о котором старались не упоминать и, как правило, не упоминают наши апологеты жидкостного направления в боевом ракетостроении. При лётных испытаниях, контрольных отстрелах, пусках по планам боевой подготовки и в повседневной эксплуатации неоднократно случались аварийные ситуации, а в процессе нормальных пусков отработавшие ступени с остатками топлива падали в так называемых отчуждённых зонах. Гептил не растворяется в воде и вообще не разлагается естественным путём, и сколько его попадало в источники воды, осаждалось на “дарах” степи и леса, в садах и огородах и т.п., одному Богу известно.

Помнится, головной НИИ РВСН к своему 25-летнему юбилею (в 1971-м году) выпустил несколько книжек научных трудов. В двух из них, со знанием дела, были освещены вопросы эксплуатации ракетных комплексов, в том числе приведены и результаты изучения губительного воздействия гептила на личный состав войсковых подразделений. Каким-то образом об этом стало известно Министру обороны Гречко А.А. Андрей Антонович шибко разгневался и повелел соответствующие книжки “трудов” отозвать из всех организаций, куда они были направлены. Полковник из канцелярии Минобороны поведал, полушёпотом и с ухмылкой, что на докладной записке Министр начертал короткое и предельно доступное для понимания указание: - “Ни хИра нИ кому нИ давать!”…

Вину за поражение “неизвестными” и тяжелейшими болезнями людей в северо-восточной зоне Казахстана одно время сваливали на Семипалатинский ядерный полигон. Интересно, на что следовало списывать аналогичные симптомы в одном из районов западного Алтая?! Попутно отмечу, что экологические “достоинства” гептила исключали применение жидкостных ракет на его основе в составе ПГРК. Между тем, ещё и в наши дни можно услышать зачумлённое бормотание об их энергетическом “превосходстве” и эксплуатационной “идентичности” твёрдотопливным ракетам. Данное обстоятельство обусловлено, в значительной мере, неумением мыслить категориями ракетного комплекса в целом.

Корректности ради необходимо сказать, что весомую лепту в заражение окружающей среды ядовитыми веществами внесла не только боевая ракетная техника. В 1960-х годах ОКБ-52 (теперь одна его часть называется НПО машиностроения, другая – ГКЦ имени Хруничева) была разработана тяжёлая космическая ракета “Протон” (главный конструктор – Челомей В.Н.), в которой применяется то же топливо, что и в ракете Р-36 (Р-36М2). С той существенной разницей, что жидкой “начинки” в “Протоне” будет, грубо говоря, в 2,5 раза поболее. В ходе лётной отработки ракеты, особенно на начальном этапе, случались аварийные пуски. Тогда, если, к примеру, ракета “заваливалась” вскоре после старта, то на землю одномоментно выливалось около 400 тонн топлива (6 – 7 железнодорожных цистерн!). Понятно, что такое количество не могло сгореть быстро и, следовательно, вообще не могло сгореть полностью. Так что от чего в “степу” и в лесах оставалось больше “дерьма”, ещё вопрос. В силу вынужденной необходимости ракета “Протон” трудится по сей день. Остаётся надеяться, что скоро новый космический носитель “Ангара” освободит природу от тяжкого гептилового наследия.

Отечественные ракеты от взрывов в шахтах Всевышний поберёг, хотя случаи протечек в 1970-х годах имели место. Стоит ли говорить, каких усилий стоило Ракетным войскам и промышленным предприятиям предотвращать худшее развитие ситуаций! Тот, кто служил в те годы в войсках , помнит и дикие нервотрёпки, проистекавшие из-за частых ложных срабатываний несовершенной аппаратуры сигнализации о загазованности в шахтных пусковых установках.

А вот Флоту однажды не повезло крупно! 6 октября 1986г. невдалеке от Бермудских островов пошла ко дну советская подводная лодка с 16-ю ядерными(!) ракетами на борту . Затонул подводный крейсер прежде всего потому, что ракеты на его борту были жидкостные. В одной из них потёк окислитель, и образовавшийся в контакте с морской водой “рассол” быстро управился с “кингстонами” прочного корпуса корабля (как попала вода в ракетную шахту – вопрос отдельный). В “фолиантах” об этом трагическом случае – ни слова, в средствах массовой информации до последнего времени о нём если и упоминалось изредка, то скороговоркой. В ряде достаточно ёмких публикаций – версии причин происшедшей трагедии. Хотя, казалось бы, зачем упражняться в предположениях, когда в соответствующих архивах храниться заключение специальной Государственной комиссии, досконально изучившей всю последовательность событий, приведших к катастрофе.

Между прочим, авария, случившаяся 27 июля 2006г. с ракетой Р-36М2, приспособленной для запуска космических аппаратов, обнажила обе из отмеченных выше проблем. Во-первых, не исключено, что этот случай является предвестником “панамы”, аналогичной той, что произошла с американскими ракетами “Титан-2” (вспомним, что первая пусковая установка самоликвидировалась через 17 /семнадцать!/ лет после постановки на боевое дежурство). Что будет совсем неудивительно, если упомянуть также об одном из свидетельств бывшего генерального конструктора КБ “Южное“ В.Ф. Уткина: … “На примере ракеты Р-36 можно представить объём решаемых при этом вопросов. Пять лет под компонентами топлива и их парами должны были находиться 22817 разъёмных соединений различных типов – сферических, плоскопрокладочных, замковых и ниппельных…” (“Советская военная мощь от Сталина до Горбачёва”, 1999 год). Не берусь судить, опечатка ли в тексте или Владимир Фёдорович оговорился, но даже если бы “под парами” находилось только 228 разъёмных соединений, то это всё равно выглядело бы впечатляюще.

От составителя: Справедливости ради надо отметить, что уважаемого Юрия Васильевича, автора этого текста, иногда все-таки заносит, и он начинает говорить вещи, не совсем стыкующиеся с реальным техническим положением дел. Дело, видимо, в том, что он не знает технических подробностей конструкции последних поколений жидкостных ракет.

Я, если честно, тоже не совсем в курсе, что там наворотили украинцы из КБ "Южное" в ракете Р-36 и что они понимают под "ампулизацией" своей ракеты. Но я знаю, что понимается под ампулизацией в российских КБ, например, у так нелюбимого автором Макеева в его КБМ. Для конкретики рассмотрим ракету морского базирования РСМ-54 в ее нынешней ипостаси РСМ-54М "Синева":

РСМ-54М в разрезе (гражданская модификация "Штиль" для вывода спутников)

Так вот: никаких разъемных соединений "под компонентами и парами топлива" вплоть до момента подготовки запуска в ампулизированной ракете нет. Баки ракеты наглухо заварены мембранами, которые автоматически вскрываются специальными резаками, приводимыми в действие пневматикой или пиропатронами, непосредственно в момент пуска соответствующей ступени. До этого момента трубопроводы (и, соответственно, разъемные соединения) заполнены инертными составами - газами или жидкостями.

На самом деле конкретно в ракете РСМ-54 все не так просто - дело в том, что "морские" ракеты имеют совершенно особые технические решения, имеющие целью любой ценой повысить компактность ракеты, снизить ее габаритные размеры, особенно длину - поскольку длина ракеты определяет диаметр корпуса подводного ракетного крейсера (РПКСН), из которого следуют многие другие геометрические и технические параметры РПКСН. Чем компактнее ракета - тем экономичнее получается РПКСН. Ради компактности ракета РСМ-54 не имеет отдельных корпусов ступеней, ее двигатели находятся непосредственно в топливных баках предыдущей ступени (двигатель второй ступени - в топливном баке первой, двигатель третьей ступени - в топливном баке второй, это хорошо видно на разрезе ракеты). Ступени вообще конструктивно не отделены друг от друга - корпус ракеты сплошной и общий, при выработке топлива очередной ступени ее просто "отрывают" зарядом взрывчатки, заложенным в стенках топливного бака. В результате двигатели второй и третьей ступени во время хранения ракеты оказываются почти полностью заполнены топливом - а ведь эти двигатели закреплены подвижно, они поворачиваются в двух плоскостях для обеспечения управления ракетой без использования газовых рулей. Подвижные двигатели означают невозможность просто наглухо приварить трубы, подающие к ним топливо и окислитель - там приходится делать подвижное соединение, а значит, использовать уплотнительные манжеты и так далее, которые, естественно, все время хранения ампулизированной ракеты РСМ-54 находятся в ракетном топливе. Понятно, что для "сухопутных" МБР такое решение избыточно, там есть возможность поступиться габаритами и вынести двигатели за пределы баков, обеспечив полную "сухую" ампулизацию.

К счастью, на ракете РСМ-54М таких соединений немного, а топливо ракеты имеет невысокую коррозионную способность. Кроме того, небольшое подтекание этих соединений не вызывает каких-либо серьезных проблем в полете ракеты, а подача к ним окислителя происходит уже после старта и полной отработки соответственно первой и второй ступеней - так что катастрофа ракеты если и произойдет, то очень далеко от РПКСН.

Эти меры, а также ряд других конструктивных особенностей, позволили довести срок эксплуатации боеготовой ракеты РСМ-54М "Синева" непосредственно в шахтах РПКСН проекта 667БДРМ и аналогичного до 20 лет. Что для морских ракет является очень большой цифрой, в принципе даже ненужной - дело в том, что в российском флоте по регламенту любые РПКСН через 10 лет поступают на морской завод для капитального ремонта и модернизации, эта операция в любом случае сопровождается удалением ракет из шахт лодки. Поэтому для морских ракет с учетом их крайне тяжелых условий эксплуатации (большие перепады температур, вибрации и удары, постоянная качка, высокая влажность и агрессивная среда - соленая вода и ее пары) было принято достаточным иметь срок службы в те же 10 лет. Срока в 10 лет достаточно для того, чтобы загрузить один комплект ракет при сдаче РПКСН с завода, эксплуатировать лодку до капремонта без перезарядки, затем загрузить второй комплект ракет на заводе после капремонта - и эксплуатировать лодку без перезарядки до списания (базовый срок службы российских РПКСН составляет как раз 20 лет - за это время они изнашиваются физически и устаревают морально).

КБ Макеева удалось продлить срок эксплуатации ракет РСМ-54М до 20 лет исключительно ради экономических соображений - такие "долгоживущие" ракеты стоят незначительно дороже обычных, а менять их надо вдвое реже - что дает бюджету почти двукратную экономию, для "урезанной" России это очень важно. Кроме того, это позволяет обеспечить надежность эксплуатации ракетного комплекса в случае, если по каким-то причинам (вспомним Ельцина) не представляется возможным своевременно произвести регламентный капремонт РПКСН.

Между прочим, для твердотопливных ракет как раз морское базирование создает кучу проблем - в том числе со сроками хранения. От вибрации и перепадов температур Solid Propellant в корпусах ступеней постепенно теряет эластичность и трескается, трещины резко увеличивают поверхность горения - давление подскакивает и либо разрывает корпус ступени, либо вырывает сопло двигателя. Эта ситуация потенциально очень опасна - поэтому твердотопливные ракеты с РПКСН всегда и во всех странах запускают "торпедным стартом" - то есть выстреливают неработающую ракету из шахты высоким давлением газов (сжатого воздуха или от специального газогенератора), и только на некотором расстоянии от РПКСН включают двигатели. Для ракет на жидком топливе такие премудрости обычно не требуются - шахту просто заливают водой, затем ракета запускает двигатели первой ступени, и - "поехали!" - сказали бы боеголовки, если бы могли говорить. Так что достижение аналогичных 20 лет гарантийной эксплуатации на морских ракетах с твердотопливными двигателями является очень сложной задачей - скажем, разработчики "Булавы" из так любимого автором МИТ-а пока к этому не готовы.

На фотографии шахты хорошо видна морская специфика - почти вся поверхность шахты выложена резино-гидравлическими амортизаторами, пытающимися удержать 40-тонную сигару ракеты при кренах лодки и ударах волн. Снизу РСМ-54 опирается на изощренно амортизированную плиту. Цель всей этой системы - ослабить передачу на ракету ударов и вибраций, действующих на РПКСН в процессе его работы. И все равно условия хранения морской ракеты в шахте РПКСН очень сложные. Еще более сложные условия у ракеты в момент пуска - для понимания этого представьте, что, скажем, ракете Тополь-М надо взлететь не с горизонтированной, стоящей на опорах машины - а с качающейся во всех направлениях площадки, находящейся под водой на глубине в 50 метров (где на каждый сантиметр обшивки давит по 5 кг), да еще после старта пролететь эти 50 метров сквозь воду, раздвигая ее своим головным обтекателем, а затем этим же обтекателем проломить на поверхности лед (ведь наши РПКСН ходят в северных широтах). Да еще когда рядом, буквально в двух метрах, стартуют и летят еще 15 таких же ракет. Представили этот ужас?

Ракету РСМ-54М я выбрал для сравнения неспроста - во-первых, эта ракета представляет из себя практически совершенный образец жидкостной ракеты морского базирования, ее массо-энергетические показатели (соотношение забрасываемого веса к дальности и к массе самой ракеты) самые высокие в мире. Она разумно и изобретательно скомпонована, имеет несколько боеголовок в составе РГЧ индивидуального наведения, а также может осуществлять полет по квазибаллистической (так называемой "ускоренной") траектории. И она хорошо отработана, имеет большой опыт эксплуатации аж в трех поколениях (первое поколение - РСМ-54, второе - РСМ-54М и третье - РСМ-54М "Синева"), серийно выпускается.

Во-вторых, эта ракета близка по массо-габаритным параметрам к разрабатываемой МИТ-ом морской твердотопливной ракете Р-30 "Булава-30" - что, кстати, предопределило крайнюю похожесть разработанных под "Булаву" РПКСН пр.995 "Борей" на все те же 667БДРМ.

Так вот если сравнить ТТХ "Булавы", в которые разработчики еще только надеются выйти (получится или нет - еще бабушка надвое сказала, пока что "Булава" вообще летает крайне плохо), с ТТХ РСМ-54М "Синева", то выясняется - чуда не произошло, забрасываемый вес при той же дальности и похожих массе-габаритах ракет у "Булавы" гораздо ниже, чем у "Синевы". Победить гептил при помощи Solid Propellant пока не получается.

Масса "Булавы" - 30 тонн, "Синевы" - 40 тонн (для РПКСН это не является кричным - лишь бы проходило в грузоподъемность стандартного погрузочного крана, а она 50 тонн).

Размеры ракет очень близки, "Булава" буквально на метр короче "Синевы" при большем на 10 см диаметре, что непринципиально.

Дальность полета максимальная у "Булавы" - 8000 км, у "Синевы" - более 9000 км.

А вот и главное: забрасываемый вес "Булавы-30" 1150 кг, "Синевы" (при дальности 8000 км) - 2500 кг. Почувствуйте разницу в энергетике.

Собственно, у американских ракетчиков с их морским твердотопливным Trident D5 ситуация аналогичная - их ракета тоже серьезно уступает "Синеве" по энергетике, по разным оценкам - в 1.3-1.4 раза. Причем чтобы подсократить разрыв, конструкторы Trident пошли на довольно рискованный шаг - они снизили на несколько процентов содержание связующего и пластификаторов в топливе (по сравнению с Trident C4), что дало прирост энергетики, но поставило вопросы с надежностью этого топлива при длительном хранении ракет на РПКСН. Бравурная официальная статистика успешных пусков Trident D5 вопросы не снимает - хитрые пиндосы на учениях запускают свежие ракеты, а старые, с заканчивающимися сроками годности, предпочитают списывать в утилизацию.

Ракетный комплекс Д-9РМ, принятый на вооружение в 1986 г. (уже после кончины его создателя - Виктора Петровича Макеева), представляет собой дальнейшее развитие комплекса Д-9Р. В его состав входит 16 трехступенчатых жидкостных ампулизированных ракет Р-29РМ (ЗМ37, РСМ-54М) с максимальной дальностью стрельбы 9300 км.

Ракета Р-29РМ и сегодня обладает наивысшим в мире энергомассовым совершенством. Ее длина 14,8 м, диаметр корпуса 1,9 м, она имеет стартовую массу 40,3 т и забрасываемую массу 2,8 т (равную забрасываемой массе значительно более тяжелой американской ракеты «Трайдент-II»). Р-29РМ имеет разделяющуюся головную часть, рассчитанную на четыре или 10 боевых блоков (мощность — 100 кт). В настоящее время на РПКСН развернуты ракеты с БЧ, оснащенными четырьмя боевыми блоками.

Высокая точность (КВО — 250 м), соизмеримая с точностью американской ракеты «Трайдент» D-5 (по различным оценкам — 170-250 м), обеспечивает комплексу Д-9РМ возможность поражения малоразмерных высокозащищенных целей (шахтных пусковых установок межконтинентальных баллистических ракет, командных пунктов и других «сверхпрочных» объектов). Запуск всего боекомплекта ракетного крейсера может осуществляться единым залпом. Максимальная глубина пуска — 55 м, ограничения по погодным условиям в районе старта отсутствуют.

В 1998 году ракетный комплекс был модернизирован (это и есть РСМ-54М "Синева"): боевые блоки заменены на более совершенные, навигационная система дополнена аппаратурой космической навигации (система ГЛОНАСС), обеспечена возможность пусков ракет по настильным траекториям (в том числе из высоких широт), что позволяет более надежно преодолевать перспективные системы ПРО потенциального противника. Повышена и стойкость ракеты к поражающим факторам ядерного взрыва.

По оценкам ряда специалистов, модернизированный комплекс Д-9РМ превосходит американский аналог — «Трайдент» D-5 — по таким важнейшим показателям, как точность поражения целей и способность преодолевать средства ПРО противника.

В 1990 году на одном из крейсеров проекта 667БДРМ были проведены специальные испытания с подготовкой и запуском всего боекомплекта из 16 ракет в одном залпе (как при реальной боевой стрельбе). Подобный опыт являлся уникальным как для нашей страны, так и в мире.

В настоящее время РПКСН проекта 667БДРМ (известные на Западе под «кличкой» Delta IV) являются основой морской составляющей стратегической ядерной триады России. Все они находятся в составе 3-й флотилии стратегических ПЛ Северного флота и базируются в бухте Ягельная. Для размещения отдельных лодок имеются и специальные базы-укрытия, представляющие собой надежно защищенные подземные сооружения, предназначенные для стоянки, а также обеспечения ремонта и перезарядки реакторов ядерным топливом.

Кстати говоря, разрабатываемая в МИТ "Булава-30" не является полностью твердотопливной - на третьей ступени у нее стоит жидкостный двигатель. С твердым топливом у МИТ не получается обеспечить нужную маневренность "автобуса" РГЧ и точность выведения боеголовок. Так что в ее случае вопросы с "протечками горючего" и прочие "жидкостные страшилки" остаются в силе.

Но вернемся к статье уважаемого Юрия Васильевича:

Прошу обратить внимание – в те годы речь шла всего лишь о пяти годах гарантийной эксплуатации ампулизированных жидкостных ракет. Если же ещё напомнить, до какого значения в последние 10 лет продлили “отцы-командиры” просто сроки эксплуатации ракетных комплексов Р-36М2 и УР-100Н УТТХ, то, выражаясь словами Василия Ивановича Чапаева из известного анекдота, руку-то пора было бы уже и набить (а заодно, выражаясь словами Петьки из того же анекдота, и чью-то “морду”). Словом, “репы”, не мешкая, следовало бы насухо и быстро протереть. То есть, ставить в год на боевое дежурство не по 5(пять) ракет комплекса “Тополь-М”, а по пятьдесят(50), и в комплектации с разделяющейся головной частью!! По меркам советского времени такая нагрузка на промышленные предприятия не считалась напряженной! И напомню, опять-таки, что ракет “Титан-2”, когда они потекли, было у американцев всего лишь 54, а основу ядерной мощи составляли 1700 ракет других ракетных систем.

Во-вторых, с последней аварией ракеты Р-36М2 во всей своей “красе” высветился экологический аспект проблемы, о чём недвусмысленно заявил наш друг и стратегический партнёр Казахстан (“Время новостей”, 28.07. и 09.08.2006г.).

По достижении уровня знаний, позволившего в массовом порядке начать оснащение РВСН межконтинентальными комплексами с достаточно высокими тактико-техническими характеристиками, РССД можно было бы ликвидировать уже тогда. Ракетный комплекс УР-100 (он же SS-11, поставленный на боевое дежурство 24 ноября 1966г. (первый полк), мог, при необходимости, решать все боевые задачи, возлагавшиеся на РССД Р-12 и Р-14 (1000 запланированных пусковых установок ракетной системы УР-100 была введена в строй ударными темпами – за три года!). Ракета комплекса, созданная ОКБ-52 (главный конструктор Челомей В.Н.), имела подходящий диапазон дальностей стрельбы, приличную точность и хорошее время подготовки к пуску, измерявшееся уже не часами, а минутами. Ракета была технологична и недорога в производстве.

И хотя защищённость шахтных пусковых установок оставалась ещё символической, развёртывание ракетной системы УР-100 означало не просто весомый, но убедительный ответ американцам: в США в начале 1960-х годов на основе принципиально новых технико-технологических решений был создан межконтинентальный ракетный комплекс “Минитмэн” с твёрдотопливной ракетой, а полномасштабное (в количестве 1000 высокозащищённых шахтных пусковых установок) развёртывание одноимённой ракетной системы было осуществлено в период с октября 1962-го по май 1967 года (первый пуск ракеты был произведен 1 февраля 1961г.).

Приличная точность стрельбы избавила от генеральской (и не только) приверженности к разнокалиберным “поросятам” и позволила не нагружать ракету УР-100 даже малым “поросёнком”. Этот термин я впервые услышал от сослуживца (условно – “Петровича”), отдел которого курировал работы по ядерным зарядам различного назначения. У “Петровича” была градация: “малый поросёнок” – это когда мощность заряда оценивалась в несколько мегатонн; “средний поросёнок” – порядка 10Мт и, наконец, “крупный поросёнок” – это где-то не менее 50Мт. Мощность в одну мегатонну “Петрович” рассматривал как крайний минимум, достойный уважительного обсуждения. А всё, что от полмегатонны и ниже, называл “горохом”. Слово “поросёнок” он произносил, мягко “окая” на все три “О”, причём с какой-то особой теплотой в голосе, будто речь шла о натуральном зажаренном поросёнке.

Суету по поводу создания разделяющихся головных частей (РГЧ), навязанную американцами в конце 1960-х годов, “Петрович” называл не иначе как “х..нёй”, которой приходится заниматься вынужденно. В подкрепление своих суждений “Петрович“ однажды мечтательно поведал:-“Вот у Андрея Дмитриевича была идея”…- Так я впервые услышал о человеке, которого через двадцать лет “борцы с тоталитаризмом” будут с трепетным придыханием величать “совестью нации” и т.п. (надо полагать, в том числе, и за активное пособничество в деле трансформации “одной шестой” в “одну восьмую”).

Так вот, идея господина Сахарова была, по словам “Петровича”, проста и эффективна до невозможности. Предлагалось незаметно (?!) уложить в море-океане, вдоль побережья США, несколько штук средних и крупных “поросят” (особое внимание, при этом, обращалось на устье реки Миссисипи). С одновременным подрывом “поросят”, как полагала будущая “совесть”, на Западе США должно было случиться сильное землетрясение, с востока на низменную часть страны должны были хлынуть гигантские волны, а река Миссисипи, перекрытая искусственно образовавшейся громадной плотиной, обеспечивала утопление цитадели империализма с юга. Когда я оценил идею как бредовую, “Петрович” ласково возразил: - “Для правильного понимания здесь требуется особый масштаб мышления. Зря, что ли, у Андрея Дмитриевича три звезды Героя? Вы вот дёргаетесь со своим “горохом”, а академик говорит, что такие характеристики в принципе реализовать невозможно, но, главное, не нужно. Правда, - тут “Петрович” смущённо нахмурился, - рассказывают, что у него в последнее время с головой не всё в порядке. Спутался с какими-то говнюками, именующими себя борцами за права человека. Говорят, не обошлось здесь без влияния его новой жены, которую ему кто-то умело подсунул после смерти первой”. – А куда же “контора” смотрела? – спросил я. – “Значит, не досмотрела”, - подвёл итог разговору “Петрович”…

Вскоре, как известно, “гигант мысли и отец русской демократии” будет отправлен в длительную “командировку” в город Горький. Атомное ведомство, раздражённо брюзжа, займётся выведением сортов “гороха”, удовлетворяющих новым требованиям – с существенно более высокой удельной мощностью, современной автоматикой контроля и подрыва и т.д. По прошествии годов эта задача будет успешно решена, но, как оказалось, без какого-либо проку для защиты территориальной целостности Большой России – Советского Союза.

Будущим “партнёрам по новому мышлению” (а впоследствии и по “борьбе с международным терроризмом”), для того, чтобы рвануть “единую и неделимую” на 15 кусков, оказалось достаточным подсобить в выращивании всего лишь трёх человекообразных “поросят”, точнее, двух хряков и одного подсвинка. Первого хряка, ярославской породы, переправили в Канаду и, благодаря неустанным заботам ЦК КПСС, откармливали его там в течение 10-и годов. Второго, благодаря тем же заботам, вырастили на Ставрополье. Ну а подсвинка выпестовали на Урале и подкормили в Москве. В нужное время и в нужном месте оказался и “поросёнок” из Горького. В целом “поросячье” отродье оказалось довольно многочисленным, и когда всё свиное стадо дружно завизжало и принялось подкапывать порядком попорченные грызунами корни некогда могучего дерева, оказалось, что надавать ему по жопе некому. Тут-то и случилась “одна восьмая”….Однако сильно занесло меня в сторону от вопросов РССД…

То, что первое, крайне несовершенное, поколение комплексов средней дальности не было уничтожено после создания достаточно эффективных межконтинентальных систем, объясняется, думаю, просто. В кинофильме, название которого не запомнил, группа воров с трудностями и риском проникает в хранилище с несколькими сейфами. Мордастый “медвежатник” Олежек разделал один сейф, в котором оказалось множество драгоценных предметов, и деловито приступил к вскрытию второго. Подельники воспротивились этому намерению, говоря, что, дескать, и того, что взяли, хватит на три жизни, и надо поспешать, чтобы не засыпаться. На что Олежек с искренним недоумением возразил: - “Ну чуво спешить, коли пришли!” – И в самом деле, чего уничтожать-то, “коли пришли”.

Так бы, возможно, и остались РССД Р-12 и Р-14 последними отечественными представителями своего класса (в смысле дальности), если бы не постановление Правительства от 21 июля 1959г. №839-379. “Знатоки” истории отечественной боевой ракетной техники отчего-то никогда о нём не упоминают. А, между тем, роль этого документа значительна.

Как известно, изначальная организующая системная основа для развития в Советском Союзе ракетной техники в целом и создания соответствующей отрасли промышленности была заложена постановлением Совета Министров СССР от 13мая 1946г. №1017-419. В военной области упор тогда был сделан на жидкостное направление, что объективно вытекало из реального состояния дел. Июльское Постановление 1959-го года впервые определяло в комплексном виде первоочередные задачи и меры по развитию другого направления – твёрдотопливного.

В воспоминаниях “знатоков” порой можно встретить высказывания о том, что инициатива в разработке некоторых твёрдотопливных ракет дальнего действия принадлежала известным “великим творцам”, а то и того круче – заказывающим адмирал-генералам. Это неправда, и думаю, что авторы подобных суждений под “инициативой” подразумевали конкретные технические предложения, рождавшиеся в рамках общей государственной политики в той или иной области оборонной деятельности. Родителем крупномасштабного твёрдотопливного направления, и Постановления от 21 июля 1959г. в частности, по праву является один человек – Устинов Дмитрий Фёдорович, бывший в то время заместителем Председателя Совета Министров СССР и одновременно председателем Комиссии Президиума Совета Министров СССР по военно-промышленным вопросам (далее – Военно-промышленная комиссия). Инженер-управленец и государственник с большой буквы, человек-генератор постоянного и высокого напряжения в оборонно-промышленном комплексе страны, - он был одним из первых в той малочисленной тогда когорте, кто быстро оценил очевидные преимущества систем оружия на основе твёрдотопливных баллистических ракет (разумеется, как и все нормальные люди, Устинов был человеком не без “душевных слабостей”, которые, порой, не способствовали пользе дела).

Постановлением от 21 июля 1959г. предусматривалось создание боевых ракетных комплексов класса “земля – земля” в широком диапазоне дальностей стрельбы: оперативно-тактического с дальностью до 600 км и стратегических – средней (2500 км) и межконтинентальной (10000 км) дальности соответственно. Здесь же были определены главные направления работ по дальнейшему развитию экспериментально-исследовательской, опытно-конструкторской, испытательной и промышленной базы.

Обобщая услышанное много лет назад от “аксакалов” (инженеров и “чиновников”), могу сказать, что “крупногабаритное” твёрдотопливное направление в ракетостроении мы просто проспали. У нас до конца 1950-х годов и термина-то такого не существовало – “твёрдотопливное”. В обиходе было другое - пороховой реактивный снаряд, пороховой двигатель и т.п. Впрочем, это понятно – упомянутое выше базовое постановление Правительства от 13 мая 1946г., будучи преимущественно “жидкостным”, предусматривало, тем не менее, и создание Научно-исследовательского института пороховых реактивных снарядов (в 1967 году он станет называться Московским институтом теплотехники).

Степень летаргии могу проиллюстрировать из личного опыта. В конце учёбы в институте нам начали читать курс проектирования пороховых ракет – на уровне знаний, недалеко ушедших от уровня знаменитой “Катюши”. В несложных учебных заданиях фигурировали дальности полёта в пределах 100км, а максимальный диаметр “снарядов” не превышал 500мм. Однажды, в ходе лекции, на вопрос, а почему не 1000мм и более, искренне уважаемый “обществом” профессор назидательно изрёк: -“Потому, что практически невозможно обеспечить работоспособность моноблочной пороховой шашки диаметром более 600 – 650мм!”, - и кратко пояснил причины “невозможности” (и был прав, поскольку мыслил только категорией “пороха”). В это же самое время американцы готовили к первому пуску твёрдотопливную ракету с диаметром двигателей более одного метра.

Почему проспали? “Аксакалы” объясняли это так. Во-первых, эйфория от успехов в жидкостном ракетостроении, а все “великие” первопроходцы сделали себе “имя” как раз на этом поприще. Забронзовев, размышлять о чём-либо другом они уже не спешили, соперничая между собой (нередко – со склоками) на возделанном спирто-гептиловом поле. Энтузиастов твёрдотопливного направления пренебрежительно называли “портяночниками”. В душевном ладу с ними находилась и подавляющая часть заказывающего адмирал-генералитета. Во-вторых, как-то так получилось, что доморощенные “сахаровы” и “гинзбурги” не удосужились своевременно смешать в “пробирке” каучук и алюминиевую пудру с мелкодисперсным кристаллическим окислителем (перхлоратом аммония), с тем, чтобы предложить промышленности высокоэффективное “Composite Solid Propellant” (смесевое твёрдое топливо) вместо кондового “Double-based Propellant” (нитроклетчатки, пластифицированной нитроглицерином, сиречь, баллиститного пороха).

В-третьих, не нашлось у нас в этой области и своего “Фукса”, который пересылал бы цидульки с описанием заморских технологических процессов. И оккупировать уже было некого, как в случае с жидкостными двигателями, когда из Германии вывозили не только техдокументацию и готовые образцы, но и самих создателей. Информация (в открытых источниках и самого общего плана) появилась лишь после того, как в США 24 сентября 1958г. был проведен первый пуск (с наземного стенда) твёрдотопливной ракеты "Поларис-А1" (максимальная дальность – 2200 км, диаметр двигателей обеих ступеней – 1370 мм) для атомного подводного ракетоносца и начали полномасштабную отработку двигателей всех (трёх) ступеней межконтинентальной ракеты “Минитмэн-1А” (диаметр двигателя первой ступени – около 1700 мм).

Как станет известно позднее, работы по созданию крупногабаритных ракетных двигателей на твёрдом топливе (РДТТ) начались в США в конце 1947 года(!). Американцам потребовалось 10 лет теоретических и экспериментальных исследований для того, чтобы получить первые приемлемые для практики результаты. Известие о них и инициировало появление на свет правительственного Постановления от 21июля 1959г. А поскольку разведка детальными данными не баловала, то и у нас путь оказался долгим и трудным. В развитие указанного Постановления выйдет ещё много правительственных решений (в том числе и решений Военно-промышленной комиссии), определявших задания в новой области боевого ракетостроения и имевших конкретную целевую направленность. О некоторых из них я упомяну по ходу дальнейшего изложения темы.

Разработка комплекса средней дальности с твёрдотопливной ракетой РТ-1 вначале была поручена ОКБ-1, а в 1961-м году была передана ленинградскому ЦКБ-7 (впоследствии КБ “Арсенал” имени М.В.Фрунзе), начальником и главным конструктором которого в течение многих лет являлся Тюрин Пётр Александрович. Работы по созданию ПГРК 8К96 с ракетой РТ-15 велись до1970 года, после чего были прекращены в связи с неудовлетворительным ходом отработки, а, главное, по причине ставшего очевидным несовершенства комплекса в целом. Таким образом, у РССД Р-12 и Р-14 появилась вторая возможность остаться единственными отечественными представителями в своём классе. И, возможно, это и случилось бы, если бы в “историю” не вмешался Московский институт теплотехники (МИТ), которым с 1961-го по 1987 год руководил (был его директором и главным конструктором) талантливый организатор и конструктор Надирадзе Александр Давидович.

В исходной позиции МИТу досталась “малость” – оперативно-тактический комплекс для Сухопутных войск, получивший название “Темп” (Надирадзе буквенно-цифровых индексов не любил, хотя формально его комплексам они также присваивались). Неказистое сооружение, напоминавшее издали убогую часовенку (только креста на кончике головной части не хватало), было сработано на основе упомянутого выше баллиститного пороха, упакованного в связку из четырёх двигателей (пошли по пути ОКБ-1, начавшего разработку ракеты РТ-1 с использованием подобных “связок”). Диаметр каждого двигателя – те самые “профессорские” 600мм (чем богаты…). В связи с явной экзотикой и невыполнением ряда требований комплекс в дело не пошёл (работы были прекращены по постановлению Правительства от 15июля 1963г. №800-273), но в процессе его разработки был накоплен бесценный стартовый опыт.

Однако решение одной проблемы, на тот момент самой принципиальной, по праву можно считать событием автономным, свершившимся вне зависимости от хода отработки комплекса “Темп“. В 1961-м году в НИИ-125 (впоследствии НИХТИ – Научно-исследовательский химико-технологический институт, а затем – Люберецкое НПО “Союз”, директором которого в течение более чем двадцати лет являлся Жуков Борис Петрович) была создана рецептура смесевого твёрдого топлива с характеристиками, позволившими быстро перейти к разработке качественно нового ракетного комплекса. Проектные оценки были выполнены МИТом в 1961-м году, полномасштабные работы были заданы постановлением Правительства от 5 сентября 1962г. №934-405, а 29 декабря 1965г. постановлением за №1139-382 фронтовой ракетный комплекс “Темп-С” (он же – SS-12) был принят на вооружение Советской Армии. Ему-то и суждено было стать первым отечественным комплексом с твёрдотопливной управляемой баллистической ракетой большой дальности (900км).

С этого момента ЛНПО “Союз” становится одним из главных соисполнителей МИТа при создании всех последующих образцов ракетного оружия. Разработку зарядов твёрдого топлива для всех двигателей (от маршевых до тормозных), газогенераторов и исполнительных устройств А.Д.Надирадзе доверял только Б.П.Жукову. И не ошибся!

Здесь самое время напомнить об одном важном организационном моменте. До 1965 года все упомянутые выше предприятия входили в состав единого общесоюзного ведомства – Государственного комитета по оборонной технике. В указанном году Комитет был преобразован в два министерства – общего машиностроения (туда передали весь “космос” и стратегические ракетные комплексы наземного и морского базирования) и оборонной промышленности (с многоплановой тематикой, но, в основном, по линии Сухопутных войск). Не берусь судить, случайно или нет, но МИТ оказался в Минборонпроме. И как знать, не случись этого, так бы, возможно, наши “стратеги” и насыщали бы до сих пор окружающую среду гептиловой отравой.

Д.Ф.Устинов не был бы самим собой, если бы не извлёк из новой ведомственной диспозиции максимум технико-технологического эффекта в боевом ракетостроении. Надо полагать, он ясно видел, что “жидкостные мамонты” не горели энтузиазмом в отношении нового технического направления. А оказавшись в Минобщемаше, и вовсе не скрывали своего отвращения к этому делу. Да что там “мамонты”! Руководители комплексных научно-исследовательских институтов, которые, казалось бы, должны были занимать взвешенную позицию при обосновании перспектив развития боевой ракетной техники, длительное время смотрели на твёрдотопливное направление как на “чиновничью” блажь, а то и просто пакостили в меру возможностей. В ЦНИИ машиностроения, головной ведомственной исследовательской организации, по инициативе зам. директора Авдуевского попытались, было, “прихлопнуть” единственную и немногочисленную лабораторию по вопросам теории РДТТ (возглавлявшуюся высококвалифицированным специалистом). Лихушин, директор НИИ тепловых процессов (головной отраслевой организации по вопросам ракетных двигателей), налево и направо сеял “разумное” о “низких” энергетических возможностях РДТТ.

Единственного ведомственного поборника твёрдотопливной техники, упомянутого выше начальника КБ “Арсенал” П.А.Тюрина, “придушили” в “товарищеских” объятиях руководства министерства, главного созидателя жидкостных ракет для Флота Макеева В.П. и заказывающего адмирала “дяди Феди”. А ведь КБ “Арсенал” в 1970-х годах создало для ВМФ, на основе опыта работ по комплексу 8К96, вполне приличный комплекс Д-11 с твёрдотопливной ракетой Р-31. Этот комплекс с успехом мог заменить комплекс Д-5 ( тот самый, что явился первопричиной утопления в 1986-м году подводного ракетоносца в районе Бермудских островов). По боевым характеристикам комплекс Д-11 был близок к американскому “морскому” комплексу “Поларис-А3”, значительно превосходил в этом плане комплекс Д-5 (эксплуатационные преимущества вообще не идут ни в какое сравнение) и мог бы стать добротной основой для дальнейшего совершенствования отечественной ракетной системы морского базирования. Однако на Флот поступила лишь одна переоборудованная подводная лодка проекта 667А, да и ту вскоре деловито порезали. И то правда – так ведь, глядишь, член ЦК КПСС тов. Макеев В.П. мог и без работы остаться.

Впрочем, непоследовательность в этом вопросе проявил, прежде всего, Д.Ф.Устинов: как-никак, а Виктор Петрович был одним из его любимцев, и “папа Дима” буквально за узду тянул его в твёрдотопливное направление. “Мамонты” задвигали “копытами” лишь тогда, когда почувствовали, что “случилось страшное”. Перефразируя революционного поэта Маяковского по поводу дальнейшего развития ситуации, можно было бы сказать: - О если б знал тогда Афанасьев, что МИТ в его империю – бомба! (Афанасьев С.А. в течение 20-и лет, начиная с 1965 года, был Министром общего машиностроения СССР). Разумеется, “страшное” случилось не вдруг. Первые неофициальные (и потаённые) поручения на проектную проработку возможного облика межконтинентальной ракеты на твёрдом топливе (ещё не комплекса!) были даны МИТу в 1962-м году. Выйти в “свет” с техническим предложением разрешили в 1965-м, и по итогам его рассмотрения постановлением Правительства от 4 марта 1966г. №185-60 МИТу поручается (на конкурсных началах) разработка эскизного проекта ПГРК “Темп- 2С” (он же – SS-16).

А что же “великие”? ОКБ-1 в это время мучилось (с 1960 года) над созданием шахтного комплекса 8К98 (он же – SS-13) с твёрдотопливной ракетой РТ-2. Организация явно тяготилась этим заданием, что было видно хотя бы из того факта, что конструктивно-компоновочная схема ракеты в итоге была принята точно такой же, как у первой модификации американского “Минитмэна”. Сергей Павлович Королёв сразу же выделил на нетрадиционное направление специального заместителя, помог с формированием соответствующих подразделений и далее, как сказывали “аксакалы”, новой работой практически не интересовался. Соответственно старанию, ракета окажется более чем на 20т тяжелее своего зарубежного прототипа. На вооружение её примут в декабре 1968г., но в войска она начнёт поступать только в 1972-м году (уже под индексом РТ-2П) – после доработок и доведения максимальной дальности до требуемой. Всего на боевое дежурство будет поставлено четыре боевых ракетных комплекса (БРК), или полка, каждый из которых включал 10 ракет.

Как бы там ни было, но именно ракета РТ-2П станет первой отечественной межконтинентальной ракетой на твёрдом топливе. В ходе её разработки впервые у нас в стране будет решена одна из важнейших технологических задач в твёрдотопливном ракетостроении: в 1965-м году НИИ-9 (впоследствии Алтайский НИИ химической технологии) создаёт рецептуру смесевого топлива с характеристиками, позволившими начать промышленное производство зарядов методом литья топливной массы непосредственно в корпус двигателя. Или иначе, твёрдотопливных зарядов, прочноскреплённых с корпусом двигателя (некоторые “профессионалы” называют такие заряды “заливными”).

Основной же эффект, безусловно, состоял в том, что, несмотря на незначительное количество в войсках, ракета РТ-2П сыграла значительную роль в подвижке мозгов командного состава РВСН в необходимом направлении. От одного из “отцов-командиров” довелось услышать примерно следующую эмоциональную оценку комплекса 8К98 (к этому моменту комплекс уже несколько лет находился в эксплуатации): - “Послушайте, это какая-то фантастика! Это единственный позиционный район, где люди по ночам спят нормально. Никаких действительных или ложных авралов! Во время плановых регламентных работ, с поднятием крыши шахты, никаких спецмер по противохимической защите. И поджилки не дрожат от неизвестности – рванёт или не рванёт?! Работаем просто как с очень большими, но обычными артиллерийскими снарядами.” – Толково было сказано.

А “об энти же поры”, как произнесла бы народная артистка СССР Зуева, Михаил Кузьмич Янгель, что на Днепропетровщине, бился (со товарищи) над другим проектом - ОКБ-586 была поручена разработка межконтинентального ПГРК 8К99 с ракетой РТ-20. Однако дело не заладилось. В погоне за малой стартовой массой Кузьмич вместо 3-х-ступенчатой твёрдотопливной ракеты “залудил” двухступенчатый гибрид: двигатель первой ступени – РДТТ, а на второй – жидкостной (естественно, с уже запавшим в душу гептилом). И, таким образом, как посмеивались “наблюдатели”, объединил в своём детище недостатки обоих направлений. Ракета летать не захотела (из всех 9 пусков, проведенных в 1967-1968г.г., 6 оказались аварийными), её максимальная дальность обещала быть на 2 – 3тыс.км менее требуемой, а ракетный комплекс в целом вообще всерьёз не разрабатывался. Правительство, правильно оценив перспективу непосильного труда, работу закрыло. Но, тем не менее, чуть ранее поручило КБ “Южное” (так к этому времени стало называться ОКБ-586) участвовать на конкурсных началах с МИТом в разработке нового проекта ПГРК.

Что касается ЦКБ машиностроения (такое наименование получило ОКБ-52), и, прежде всего, его руководителя Челомея В.Н., то там к твёрдотопливному направлению последовательно относились с подчёркнутой брезгливостью. А потому вопрос об участии этой организации в соответствующих работах никогда не ставился.

В такой вот обстановке и выпустил Д.Ф.Устинов МИТ на конкурс в 1966-м году. Всего институтом было предложено 5 основных вариантов ракеты. Однако прежде придётся сказать несколько слов о варианте, который я условно назову факультативным. Речь идёт о ракете с так называемым твёрдотопливным ракетно-прямоточным двигателем (РПД). Упомянуть об этом необходимо потому, что даже сейчас ещё можно услышать (прочитать) байку о том, что если бы не козни А.Надирадзе и не братское отношение к нему Д.Ф.Устинова, то вместо комплекса “Темп-2С” был бы создан комплекс “Гном”. Чтобы не обижать авторов, утверждения эти, скажем помягче, проистекают, в основном, из-за недостатка информированности (“ктой-то гдей-то чтой-то сказал, а я услышал”).

Суть же дела состоит в следующем. В начале 1960-х годов, под влиянием зарубежной информации и успехов в создании отечественной зенитной ракеты, умами некоторых наших “ракетно-баллистических” проектантов овладела (к счастью, не надолго) старая, как мир, идея – на участке полёта первой ступени ракеты использовать в качестве одного из компонентов топлива (окислителя) кислород воздуха. Роль второго компонента (горючего) должен был выполнять твёрдотопливный заряд с минимальным содержанием кислорода (чтобы только устойчиво “коптил” в двигателе). “Голая” теория обещала сумасшедший качественный скачок в развитии ракетостроения: эффективная тяга РПД предполагалась вдвое большей, а пассивный вес конструкции не хуже, чем у РДТТ, сопоставимого по выходным параметрам. Стартовый вес (масса) межконтинентальной баллистической ракеты вырисовывался соответствующим – вдвое меньшим, чем у ракеты с РДТТ на всех ступенях (для ПГРК один из определяющих факторов). Дело оставалось за “малым” – создать сверхзвуковой прямоточный воздушно-реактивный двигатель на твёрдом “горючем”.

В те времена “бюрократы-оборонщики” на новые технические веяния реагировали чутко и быстро. Д.Ф.Устинову, даже без знания нынешнего словечка “тендер”, понимание сути конкурентоспособности было особо ведомо. И потому сразу в двух организациях – Московском институте теплотехники и КБ машиностроения (г. Коломна) - были открыты научно-исследовательские темы по обоснованию возможностей создания баллистических ракет с РПД. КБ машиностроения, где начальником был Шавырин Б.И., было известно в тот период как разработчик миномётов различного назначения. Проект ракеты, прорабатывавшийся в этом КБ, получил условное наименование “Гном”. В МИТе процесс пошёл с размахом – изучались сразу три проекта: “Луч” (межконтинентальная ракета), “Сыч“ (армейская ракета с дальностью 300 – 400 км) и “Грач” (дивизионная ракета с дальностью 70 – 100 км). В залихватских, ничем реально не подкреплённых оценках стартовый вес ракеты “Луч” варьировался в диапазоне 22 – 30 тонн. Между тем, специальные стенды для полномасштабных испытаний РПД большой тяги отсутствовали, а их создание было сопряжено с расходованием огромных средств и, соответственно, с длительным временем проведения необходимых работ. Поэтому, ракете “Грач” (точнее – её полномасштабному действующему макету) предстояло сыграть роль летающей лаборатории. Что один раз и было сделано.

Далее, чтобы не утомлять читателя техническими деталями, отмечу лишь самое главное. Результаты обработки траекторных измерений проведенного пуска, а также выполненные к этому моменту достаточно детальные проектные проработки и лабораторные испытания ряда элементов РПД со всей очевидностью показали, что “чудо” не состоится. Реальные энерго-массовые характеристики двигательной установки оценивались уже на уровне более чем в два раза худшем, чем ожидалось. Кроме того, для практических целей РПД оказался совершенно неприемлемым по условиям компоновки баллистической ракеты в целом. В частности, РПД не обладал необходимыми адаптивными свойствами даже при незначительных изменениях внешних параметров располагавшейся впереди него конструкции ракеты (последующих ступеней и полезной нагрузки). Говорю обо всём этом с уверенностью потому, что по молодости лет самому довелось поучаствовать в поиске “чуда” и даже получить (вместе с товарищем по работе) авторское свидетельство на изобретение одного из вариантов конструктивно-компоновочной схемы РПД.

Д.Ф.Устинов, ознакомившись в 1964-м году с результатами исследований по проекту “Луч”, приказал дальнейшее занятие “дурью” прекратить и сосредоточиться на настоящем деле. Соответственно, была закрыта и тема “Гном”. Как известно, и за рубежом ничего реального, кроме статей в научно-технических журналах, на данном направлении не прорисовалось.

Из упомянутых выше основных вариантов ракеты “Темп-2С” первые четыре, конечно же, были рекламными (“С волками жить…”). Последний, пятый, где стартовая масса ракеты составляла 40.7 т, оказался победным. О его обобщённом уровне энерго-массового совершенства можно судить по следующим данным: при одинаковых максимальной дальности и забрасываемом весе полезной нагрузки ракета была на 11 тонн легче ракеты РТ-2П и на 5 тонн тяжелее третьей модификации американского “Минитмэна”. Стоит также напомнить, что стартовый вес жидкостной ракеты УР-100 составлял 42т (при той же дальности и мощности головной части, незначительно превышавшей мощность головной части ракеты “Темп-2С”). Предложенные МИТом состав и характеристики агрегатов наземного оборудования комплекса, структура боевых воинских формирований (подразделений) и порядок их эксплуатации также были оценены как наиболее прогрессивные. В итоге, по совокупности технических решений и заявленных тактико-технических характеристик экспертная комиссия рекомендовала для дальнейшей полномасштабной разработки проект Московского института теплотехники.

В “ракетных” публикациях комплекс “Темп-2С” упоминается редко и мельком, при том, как правило, с извращёнными суждениями. Я же, наверное, ничего не преувеличу, если скажу, что создание этого комплекса явилось рубежным этапом не только в работе МИТа и его сподвижников, но и вообще в отечественном боевом ракетостроении. И не только потому, что комплекс “Темп-2С” стал первым в мире межконтинентальным ПГРК, а и в связи с тем, что в ходе его разработки был продуман и реализован целый ряд нетрадиционных и эффективных технико-технологических идей. А поскольку извращения “знатоков” плавно перетекают на комплекс “Тополь”, являющийся плоть от плоти качественным развитием комплекса “Темп-2С”, то о некоторых этих идеях необходимо вкратце сказать.

Во-первых, по комплексу в целом. Идеология построения ПГРК, ранее принятая в комплексах 8К96 и 8К99 и устойчиво доминировавшая в последующих работах конкурентов МИТа, основывалась на “стадном” подходе к делу. То есть, считалось, что хождение по маршрутам патрулирования и несение дежурства на полевых позициях должно осуществляться полком в полном составе. А это означало, что на полевой позиции должны были одновременно располагаться несколько десятков машин (агрегатов) различного назначения, включая 6 – 9 самоходных пусковых установок. На скрытность (следовательно, и живучесть в ответном ударе) таких “стад” рассчитывать не приходилось. Более того, в позиционных районах невозможно было подобрать для них необходимое количество полевых позиций, просто подходящих для “стойбища”. Тем не менее, это не мешало энтузиастам утверждать, что “стадное” решение вопроса радикально удешевляет создание стратегической группировки ПГРК. Рассуждения подобного толка были обусловлены, очевидно, ни чем иным, как ведомственно-политиканскими соображениями. МИТ решительно (не без воздействия достойных умов из Минобороны) порвал с “крупностадным образом жизни” и положил в основу своего проекта “дивизионную” структуру, для чего, прежде всего, потребовалось осуществить значительную доработку системы боевого управления. Система оружия в целом, действительно, становилась дорогой, но зато реально обеспечивала нанесение гарантированного ответного удара. Идея автономности в завершённом виде была реализована через несколько лет в комплексе “Тополь”, где боевая задача (при дежурстве в “поле”) решается уже не только дивизионом, но и стартовой батареей. Причём пуск может быть произведен (по получении соответствующего сигнала-команды) с любой точки маршрута патрулирования.

К одному из важнейших качеств комплекса “Темп-2С следует отнести и осуществлённую мечту ракетчиков об автоматизированном прицеливании “мобильной ракеты” при её горизонтальном положении на пусковой установке. Достижение этого принципиально нового качества стало возможным благодаря решению многотрудной инженерной задачи в рамках сложной технической системы “пусковая установка – система прицеливания – бортовая система управления”. Если напомнить, что надёжное и высокоточное определение базового (основного) направления должно было осуществляться не в тепличных (как это имеет место в стационарных комплексах), а в жёстких условиях окружающей среды (ураганный ветер, мороз – жара, снег – дождь, весенне-осенние хляби, различная плотность грунта и другие “прелести”), то, ей-богу, творцы подобной техники достойны восхищения. Ну а как успешное преодоление этих проблем сказалось на эффективности маскировки боевых подразделений, объяснять, думаю, не требуется.

Я был бы не прав со всех точек зрения, если бы не упомянул о составном элементе комплекса “Темп-2С”, без рождения которого комплекс не обрёл бы своё главное качество – подвижность. Я имею в виду колёсный шестиосный транспортёр (все 12 колёс – ведущие), созданный талантливыми проектантами Минского автомобильного завода (МАЗа). Конкуренты МИТа привычно делали ставку на гусеничное шасси (на базе тяжёлого танка), исходя, прежде всего, из ложных представлений о его “абсолютной” проходимости. Путь оказался тупиковым: недостаточная грузоподъёмность и отсутствие “объёмов” для размещения всех необходимых систем и устройств (что, в совокупности, означало также отсутствие перспектив в обеспечении максимально возможной автономности пусковой установки), малый пробеговый ресурс, ограничения на прохождение по мостам (высокая “точечная” нагрузка) и по местности с препятствиями в виде глубоких ям – канав (“кивок” ракеты в землю), губительное воздействие вибраций на аппаратуру, - это лишь основные недостатки, исключавшие возможность создания самоходной пусковой установки с удовлетворительными характеристиками.

У комплексников МИТа “гусеничная” болезнь прошла быстро. Тем более, что убедительный опыт сотрудничества с МАЗом уже имелся: в рамках работ по комплексу “Темп-С” Конструкторским бюро этого завода был разработан замечательный четырёхосный транспортёр, известный под индексом МАЗ-543А. Впоследствии его улучшенные модификации будут использованы в качестве единой транспортной базы для машин обеспечения комплексов “Темп-2С”, “Пионер”, “Тополь” и “Тополь-М”, а также в ряде образцов вооружения других родов войск (к примеру, как убедительно смотрятся боевые машины знаменитой зенитной системы С-300!). Транспортёр МАЗ-547А должен был, согласно ограничению на общий вес пусковой установки и другим предъявленным требованиям, нести полезный груз с суммарным весом, более чем вдвое превышавшим его собственный “чистый” вес. Общий гарантийный пробег транспортёра должен был в несколько раз превышать соответствующий пробег гусеничного шасси. Эти требования не могли быть выполнены на основе простого механического прибавления к четырём осям ещё двух. Необходимы были решения, не имевшие аналогов в общей компоновке, нагрузочно-силовой схеме, системах трансмиссии и независимой подвески, в применении новых конструкционных материалов. Бывали моменты, когда разработчики испытывали подлинное отчаяние, и казалось, что ничего не получится. Но, слава белорусским братьям! В итоге они блестяще справились с поставленной задачей! А на базе транспортёра МАЗ-547А появятся потом прекрасные многоосные транспортёры для пусковых установок комплексов “Тополь” и “Тополь-М”. Ну а о том, что было создано (в 2-х экземплярах) под проект “Целина”, не получивший развития, можно (и нужно) говорить только в одной превосходной степени.

Теперь несколько слов о ракете. Невозможно без сильного удивления слышать нет-нет да и встречающуюся мыслишку о том, что, дескать, ракета “Тополь” полностью выполнена по схеме ракеты РТ-2П. Трудно сказать, чего здесь больше – невежества или бессовестности. Это примерно то же самое, как если бы сказать, что истребитель Су-27 полностью выполнен по схеме истребителя МиГ-25. Если авторы подобных заявлений под “схемой” понимают трёхступенчатое исполнение обеих ракет, то тут, как говорится, всё от Бога: в силу объективных закономерностей физики и механики иное решение для твёрдотопливных ракет межконтинентальной дальности выглядело бы либо вынужденным, либо непрофессиональным. Что касается конструкции ракеты и схемы её функционирования на траектории, то в этом плане ракеты РТ-2П и “Темп-2С” (следовательно, и “Тополь”) отличаются радикально. Как я уже отметил ранее, ракета РТ-2П представляла собой увеличенную копию американской ракеты “Минитмэн-1А”. В первую очередь это относится к маршевым двигательным установкам, где (по причине тогдашнего уровня знаний) были применены 4-х-сопловые блоки с разрезными (в сверхзвуковой части) качающимися раструбами. От таких конструкций американцы последовательно откажутся на второй (вторая ступень) и третьей (третья ступень) модификациях “Минитмэна”, а на первой ступени почему-то решат ничего не менять.

Двигательные установки всех ступеней ракеты “Темп-2С” с самого начала имели односопловые блоки с неподвижными соплами (центральное поворотное сопло появится значительно позже), что, в свою очередь, потребовало эффективных и не проверенных мировой практикой решений в части органов управления ракеты (на второй и третьей ступенях). РДТТ с односопловым блоком имеет, при прочих равных условиях, существенно более высокую энергетику в сравнении с 4-х-сопловой конструкцией. Потому-то, прежде всего, ракета “Темп-2С” оказалась на 11 тонн (20 процентов!) легче ракеты РТ-2П (и, разумеется, благодаря смелому применению новых неметаллических конструкционных материалов, создававщихся предприятиями-соисполнителями по техническим заданиям МИТа). Но это если к делу подходить с умом.

Между тем, многие, наверное, помнят “электроламповый голодомор”, случившийся в стране в 1970-х годах. Одной из причин “голодомора” явилась новаторская деятельность “хлопцiв з кыевщины”, а конкретнее – тамошнего Института проблем материаловедения. В то время как “отсталые” американцы широко применяли в РДТТ углепластики и материалы типа “углерод-углерод” (двигателисты из МИТа не стеснялись следовать тем же путём), “хлопцi” в начале 1970-х годов сумели влындить разработчикам двигателей из Минобщемаша своё “ноу-хау” – вольфрамопластик. Как известно, тепло- и эрозионностойкий пластик представляет собой матрицу (каркас) из соответствующего материала, которая под большим давлением и при высокой температуре пропитывается специальным наполнителем. По такой технологии для РДТТ изготавливаются, в частности, элементы сопловых блоков из упомянутых выше углепластиков (матрица – из углеродных нитей, жгутов или тканей). “Хлопцi” же предложили плести матрицу из вольфрамовых нитей, подобных тем, что используются в электрических лампочках. И как раз в это время В.П.Макеев был принужден заняться разработкой твёрдотопливной ракеты морского базирования (Р-39). На её первой ступени было решено (с оглядкой на опыт МИТа) применить РДТТ с односопловым блоком (с неподвижным соплом). Туда-то и пристроили вольфрамовое “ноу-хау” – с плотностью примерно в 6 – 7 раз большей, чем у “углеродных” материалов.

Учитывая значительные габариты сопла и наличие здоровенных узлов органов управления (из монолитно-спечённого вольфрамового порошка) сопловой блок в целом получился чудовищного веса. А если к тому добавить несуразные технические решения на верхних ступенях, то неудивительно, что вся ракета оказалась, как любят восхищённо выражаться в ГосДуме бывшие учителя и генерал-полковники, самой тяжёлой “морской” ракетой в мире. Но, увы, далеко не самой мощной. Под стать “грузу”, понятное дело, потребовался и самый большой в мире подводный “корапь”, который к традиционным местам швартовки стал пролезать лишь после выполнения работ по углублению морского дна.

На этом, к несчастью, технический маразм не закончился. Двигатель первой ступени ракеты Р-39 пристроили (за ради так называемой экономии средств) в “наземную” ракету РТ-23, разработка которой в эти же годы началась в КБ “Южное”. Ракета имела стартовый вес порядка 100 тонн и объективно для нужд обороны не требовалась. Тем не менее, обе работы (по Р-39 и РТ-23) считались делом особой государственной важности. И потому вольфрамовой нити выделялось на них по потребности и в первоочередном порядке. Так вот и случился временный “электроламповый голодомор”, когда на полках магазинов лампочки стали редкостью. Слава Богу, “новизной” маялись не долго. В связи с изложенным, не могу согласиться с суждениями того толка, что МИТ в своих конструкциях использовал те же материалы, что и разработчики РДТТ из Минобщемаша.

Следующее отличие ракеты “Темп-2С” не просто радикальное, оно - принципиальное. Ракета “Темп-2С“ является первой испытанной советской ракетой, в которой математически, схемно-функционально и конструктивно была реализована возможность индивидуального наведения (инерциального) отделяющихся в конце активного участка объектов. Такими объектами на ракете являлись ядерный боевой блок и несколько ложных целей. Иными словами, ракета, фактически, была подготовлена под установку РГЧ индивидуального наведения (что, кстати, в своё время можно было бы сделать, если бы не неандертальское отношение генералов к “гороху”). Функционирование боевой ступени, или ступени разведения, осуществлялось по классической схеме, принятой в американской ракете “Минитмэн-3А”. То есть, полёт в конце активного участка траектории происходил с использованием специальной двигательной установки малой тяги, с “кувырком” и реверсом тяги, в результате чего осуществлялся переход с “толкающей” схемы на “тянущую”, так, что двигательная установка оказывалась впереди всей конструкции, а боеголовка – сзади. В процессе дальнейшего полёта вырабатывались команды на последовательное отделение (“развоз”) ложных целей и боевого блока. Такая схема обеспечивала, помимо значительного упрощения конструкции ступени разведения, минимальные возмущения при отстреле боеголовки.

Стоит отметить, что на твёрдотопливном “Минитмэне” двигательная установка малой тяги была жидкостной (с гептилом!), а на “Темпе-2С” – твёрдотопливная (А.Надирадзе извращения чистоты “идеи” не допускал!). Созданный в МИТе механизм реверса тяги РДТТ и сейчас восхищает оригинальностью и одновременно простотой и надёжностью своей конструкции. Небезынтересно, что в исходном варианте ракеты Р-36М для отделения боевых блоков РГЧ проектировалась чудовищная механическая конструкция в виде огромных лап – пантографов (схема была “толкающая”, и потому необходимо было выдвигать боевые блоки вбок от ракеты). И, как знать, если бы не конкурентная борьба с Челомеем, то не исключено, что этот “паровоз” летал бы в небе. И кстати, на упомянутых твёрдотопливных ракетах Р-39 и РТ-23 двигательные установки ступеней разведения были, как и на “Минитмэне”, выполнены жидкостными.

Большую роль в судьбе отечественных ПГРК сыграла позиция руководства Генерального штаба: Захаров Матвей Васильевич и Куликов Виктор Георгиевич людьми оказались мудрыми и последовательно поддерживали это направление, несмотря на откровенно сквалыжную (в течение ряда лет) позицию командования РВСН и случавшиеся порой неумные указания тогдашнего министра обороны. Опытно-конструкторские работы по созданию комплекса “Темп-2С” были заданы постановлением Правительства от 24 мая 1968г. №374-142, первый пуск ракеты состоялся 14 марта 1972г., победный залп в акваторию Тихого океана – в декабре 1974г.

Принятие на вооружение отодвинули на год и присовокупили ко всеобщему “торжеству”. В декабре 1975 г. Л.И.Брежнев, чтобы никого не обижать, решил осчастливить “войско” (а заодно и всех трудящихся СССР) принятием на вооружение сразу трёх межконтинентальных шахтных комплексов с “гептиловыми” ракетами: Р-36М и МР-УР100 (SS-17) - по линии КБ “Южное” и УР-100Н (SS-19) разработки ЦКБ машиностроения. Если учесть, что накануне на вооружение были приняты шахтные комплексы 8К98 и УР-100У, то читатель по достоинству оценит одно из крылатых суждений Ильича (Второго): - У Партии и Правительства нет более важных задач, чем Хлеб и Оборона!

Заодно оприходовали и первый в мире межконтинентальный ПГРК “Темп-2С” – постановлением Правительства от 30 декабря 1975г. №1006-357. В период с 1974-го по 1977 год всего будет изготовлено 49 ракет и 43 самоходных пусковых установки (в комплекте с другим необходимым наземным оборудованием). Но развёртывание комплекса в штатном позиционном районе запретили, а всю изготавливаемую технику было велено направлять на “северный” полигон и ставить там на так называемое длительное хранение. В 1985-м году, с наступлением “эры нового мышления”, все ракеты и агрегаты наземного оборудования уничтожили (по постановлению Правительства от 26 марта 1985г. №250-87). Причудливость сей ситуации проистекла из конкретной внешнеполитической предыстории, и из неё же родился побудительный мотив для создания РССД “Пионер”.

“Ильич Второй”, вкусив хвалебного перезвону по поводу заключённого в 1972-м году Договора по ПРО, и, предположительно, побуждаемый прохиндеями из международного отдела ЦК КПСС и “мидаками”, занятие глобальной “миросозидательной” деятельностью продолжил с очевидным удовольствием. Подписание в 1973-м году в США Соглашения о предотвращении ядерной войны, Хельсинская “аллилуйя” 1975 года (одно из капитальных мероприятий на пути трансформации “одной шестой” в “одну восьмую), встреча с президентом США во Владивостоке в 1976-м году, упоминавшийся в начале статьи Договор ОСВ-2 1979 года, - вот только наиболее крупные вехи в череде неустанных забот Леонида Ильича во имя дела Мира!

Попутно замечу, что на дела внутрихозяйственные (те, что для Человека и во имя Человека!) сил и времени, очевидно, уже не оставалось. Потому как дела эти шли всё хуже и хуже – то есть “процесс” шёл в направлении, обратном достижениям “Ильича Второго” во внешнеполитическом строительстве. Не повторить бы…

В число оборонных объектов, на ближайшей судьбе которых миротворческая суета сказалась непосредственным образом, попал и советский ПГРК. Ещё продолжались испытания комплекса “Темп-2С”, а в стенах организации, где я работал, поползли слухи: по категорическому требованию американцев, в будущем соглашении об ограничении стратегических наступательных вооружений подвижные комплексы наземного базирования будут запрещены. И точно, в 1979-м году к Договору ОСВ-2 прицепили “вагон” в виде Протокола – неотъемлемой части самого Договора. В первой статье Протокола записали складно: - “Каждая из Сторон обязуется не развёртывать мобильные пусковые установки МБР и не проводить лётные испытания МБР с таких пусковых установок” (МБР – межконтинентальная баллистическая ракета). Самим Договором, в числе прочего, запретили разработку и развёртывание средств скоростного перезаряжания пусковых установок (для комплекса “Темп-2С” такие средства были созданы). В это же самое время в США разрабатывались два суперсовременных комплекса морского базирования (“Трайдент-1” и “Трайдент-2”) и один комплекс наземного базирования -“М-Х” (с изучением нескольких видов старта и, в том числе, подвижного грунтового).

Таким образом, не могу согласиться с утверждениями о том, что, во-первых, комплекс “Темп-2С” был создан во второй половине 1970-х годов и, во-вторых, что он был (для своего времени) технически несовершенен и обладал низкой живучестью. Стоило ли тогда американцам хлопотать о запрещении ПГРК при подготовке Договора ОСВ-2?! И ведь не зря хлопотали, если вспомнить их первую войну с Ираком (начало 1990-х годов): проданный Саддаму советский подвижный оперативно-тактический комплекс 9К72 (он же “Scud”), морально к тому времени устаревший, исправно выполнял свои функции вплоть до окончания боевых действий!

То, что комплекс “Темп-2С” придётся, пусть и не сразу, принести в жертву большой политике, Д.Ф.Устинов знал, наверное, задолго до заключения Договора ОСВ-2. И он сделал всё от него зависящее, чтобы работы по новому виду ракетного оружия не прерывались. Первым шагом в этом направлении как раз и явилась разработка комплекса средней дальности, получившего название “Пионер” (он же – SS-20). Второй, и существенно более значимый шаг, связан с решением (1977-й год!) о создании качественно усовершенствованного межконтинентального ПГРК, широко ныне известного под названием “Тополь” (он же – SS-25).

Технико-политические хитросплетения, сопровождавшие разработку этого комплекса, могли бы стать предметом отдельного повествования, и потому здесь я этой темы касаться не буду. Отмечу лишь самое главное. Ракета “Тополь” выполнена по схеме ракеты “Темп-2С”, но более мощная, и изначально она была рассчитана под установку РГЧ в составе 3-х боевых блоков (приличной мощности) и тяжёлой моноблочной головной части (малого “поросёнка”). С такими возможностями (как носитель) она, в итоге, и была создана. При необходимости, ракету можно было быстро укомплектовать разделяющейся головной частью (кстати, и с бОльшим количеством боевых блоков, но меньшей мощности), так что любителям “моноблочных” истерик пора бы успокоиться.

“Лёгкий” моноблок (кстати, от ракеты “Темп-2С”) появился на ракете вследствие ограничений, навязанных Договором ОСВ-2, исходя из которых ракету “Тополь” можно было создавать лишь под видом незначительной модернизации "её прототипа". Роль такого “фигового листка” решено было отвести ракете РТ-2, после чего ракета “Тополь” формально приобрела индекс РТ-2ПМ (РТ-2П модернизированная). По свидетельству людей знающих, сроки действия Договора ОСВ-2 и Протокола к нему появились в этих документах благодаря той позиции, которую занял Д.Ф.Устинов в советском политическом руководстве: срок действия Протокола ограничивался 31-м декабря 1981г., а Договора – 31-м декабря 1985г. Тем самым, “руки” для творческой работы над комплексом “Тополь” связаны не были!

Комплекс “Пионер” был сработан по-ударному. Разработка была задана постановлением Правительства от 28 апреля 1973г. №280-96, а уже в первом квартале 1976г. комплекс был принят на вооружение (постановление от 11 марта 1976г. №177-67). Основных причин тому несколько.

Во-первых, технико-технологически “Пионер” практически не отличался от комплекса “Темп-2С”. Из ракеты были взяты двигатели первой и второй ступени и бортовая аппаратура системы управления, а на “развозной” ступени (с необходимой её доработкой) вместо моноблочной боевой части и ложных целей была установлена РГЧ в составе 3-х боевых блоков индивидуального наведения. Естественно, менялись программы предстартовой подготовки и полёта. Незначительным доработкам подверглась самоходная пусковая установка. Остальные агрегаты наземного оборудования, структура боевых подразделений, схема и средства боевого управления, порядок несения боевого дежурства и повседневной эксплуатации, - всё это было от комплекса “Темп-2С”. Правда, “отцы-командиры” попросят ввести в состав дивизиона ещё одну пусковую установку, что потребует некоторой доработки системы боевого управления.

Во-вторых, во исполнение специальных правительственных решений одновременно с проведением опытно-конструкторских работ энергично создавалась промышленная база для серийного производства составных частей ПГРК, комплектующих элементов, полуфабрикатов и специальных исходных материалов. В результате многое, что требовалось для проведения испытаний и ранее изготавливалось на “коленке”, достаточно быстро стало поступать непосредственно с заводов. И, в-третьих, что очень важно, Московский институт теплотехники, как головной разработчик, на глазах овладевал искусством эффективной координации работ многочисленной рати соисполнителей, завоевав, в итоге, авторитет и творческий, и организационный. В отличие от “великих”, Институт реально выполнял функции головного исполнителя работ не только по ракете, но и по комплексу в целом. Значение этого фактора при создании ПГРК было определяющим. В свою очередь, успешное осуществление указанной роли стало возможным вследствие рационально продуманной производственной структуры предприятия и, конечно же, благодаря высокому профессионализму инженерно-управленческих кадров.

Не умаляя вклада кого-либо, я всё же выделил бы творцов РДТТ (конструкции всех двигателей – тогда и впоследствии - собственной разработки МИТа!), комплексников-системщиков и технологов-материаловедов. Прочитав однажды, что первопричиной успехов МИТа явился переход от вкладных твёрдотопливных зарядов к заливным, я не удивился, поскольку не исключаю, что автор данного суждения не равнодушен к заливному судачку с хреном.

Развёртывание РССД “Пионер” на территории страны осуществлялось динамично и масштабно. Первый полк (9 пусковых установок) был поставлен на боевое дежурство 1 сентября 1976г., а на 1 января 1985г. в боевом составе РВСН находилось 48 полков, дислоцированных в 14-и позиционных районах. К началу уничтожения РССД три полка были расформированы, и, таким образом, на этот момент боевой состав системы исчислялся 405-ю пусковыми установками. Попутно отмечу, что в 1978-1980г.г. были выполнены опытно-конструкторские работы по существенному улучшению ряда важнейших характеристик комплекса (точности стрельбы, зоны разведения боевых блоков, надёжности системы боевого управления). Комплекс “Пионер-УТТХ” (иногда его называют “Пионер-2”) начал поступать в войска уже с конца 1980 года. Всего же (всех модификаций) было изготовлено чуть менее 800 ракет (из них 139 были израсходованы в ходе испытаний, контрольных отстрелов и по планам боевой подготовки) и порядка 525 самоходных пусковых установок.

Позволю себе смелость заявить, что столь могущественная группировка ничего принципиально не меняла в возможностях противостоящих сторон по взаимному ядерному уничтожению друг друга (“они нас – пять раз, мы их – три разА”). Такое заявление тем более справедливо, если вспомнить, что все поставленные в тот же период в войска межконтинентальные комплексы были оснащены РГЧ огромной разрушительной силы. Так что же, немалые финансовые и материальные ресурсы были потрачены впустую? Отчасти это так, но не более.

Во-первых, созданная для РССД “Пионер” инфраструктура с небольшими доработками могла быть использована для базирования ракетной системы “Тополь”. Что впоследствии и было сделано. Во-вторых, появление РССД “Пионер” позволило покончить с психологическим (и иным) неприятием “отцов-командиров” новой техники и накопить к началу поступления в войска комплекса “Тополь” (1985-й год) бесценный опыт повседневной и боевой эксплуатации ПГРК.

Здесь, опять-таки, не обошлось без вмешательства Д.Ф.Устинова. В начальной фазе развёртывания РССД “Пионер”, будучи уже Министром обороны СССР, он посетил один из “объектов”, где смог воочию убедиться в полной неподвижности боевых подразделений: на воротах хранилищ пусковых установок висели, образно говоря, большие амбарные замки, а эксплуатационный пробег боевых агрегатов не превышал заводского сдаточного. В понятных выражениях Дмитрий Фёдорович объяснил командованию Ракетных войск всю пагубность его (командования) поведения, после чего “войско” пришло в движение. А, следовательно, со временем появился опыт обращения с техникой в “поле”. Одновременно было решено подвигнуть “отцов-командиров” ещё на одно капитальное мероприятие, направленное на получение объективных данных о реальных возможностях распознавания ПГРК в штатных условиях несения боевого дежурства (вдумчивому читателю не нужно, очевидно, растолковывать смысловое отличие слов “обнаружить” и “распознать”).

Поскольку такие данные отсутствовали, “доброхоты” активно пускали “шептунов” о низкой живучести ПГРК. С особой охочестью этим делом занимался головной институт Минобщемаша – ЦНИИ машиностроения. Это было понятно, тем паче, что несколькими годами ранее институт рьяно восхвалял несовершенный во всех отношениях комплекс 8К96. Ему поддакивал, ничего не предлагая, головной институт РВСН (что было тоже понятно, но не логично). Причём в ходу были и откровенно нечистоплотные приёмы. Например, сравнивалась площадь, накрываемая “нормативным” избыточным давлением от подрыва всех боевых блоков стационарных ракет, и соответствующая площадь от подрыва боевых блоков условного количества ракет “Темп-2С”. Последняя, естественно, составляла “жалкие” проценты от первой, и на этой основе провозглашался вывод о “неэффективности” ПГРК “Темп-2С”.

Впоследствии стал практиковаться другой приём спекулятивного характера – “сравнение” стоимости различных комплексов в расчёте на один боевой блок. Понятно, что самое здоровенное оказывалось самым “дешёвым и эффективным”. На мнение “науки” не без удовольствия ссылались, опять же ничего не предлагая, некоторые “отцы-командиры”. Чтобы прекратить этот подзаборный трёп, энергичный зам. Председателя Военно-промышленной комиссии Б.А.Комиссаров (светлая ему память…) поручил МИТу подготовить предложения о проведении полномасштабных экспериментальных исследований с использованием широкого спектра технических средств разведки. По итогам рассмотрения (с участием ряда организаций Минобороны) представленных материалов был утверждён Протокол совещания у Зампреда ВПК (от 6 сентября 1976г.) - так родилась постоянно действующая программа работ под условным наименованием “Мишень“. На основе полученной информации были разработаны планы работ (с развитой кооперацией организаций и предприятий-соисполнителей) по совершенствованию методов и средств обеспечения требуемых уровней нераспознавания ПГРК – программы “Маскарад” и “Мираж”. Планы этих работ, подготовленные, опять-таки, МИТом, были утверждены решениями Военно-промышленной комиссии (что уже само по себе исключало их невыполнение).

На вопросе о живучести ПГРК придётся несколько задержаться, поскольку, как говаривал Глеб Жеглов, “рассердил ты меня, Копчёный, на этот раз серьёзно”… Вообще, “копчёных” в этом вопросе оказалось в достатке. У “крупных учёных” советского периода нашлись в 1990-х годах достойные последователи. Особенно энергично на страницах печати суетились два отставника - полковник, представлявшийся “независимым экспертом”, и генерал-полковник, заседавший в ГосДуме. Оба были “вооружены” американской винтовкой М-16 и усердно запугивали “общественность” этим стрелковым оружием, несущим, по их представлениям, смертельную угрозу комплексу “Тополь”. Не забывали, разумеется, о “всевидящем” американском космическом “глазе” и о “хирургических” возможностях несуществующей системы ПРО США. В своё время мне представилась возможность обстоятельно, и по совокупности, побеседовать заочно с некоторыми претендентами на роль “независимых экспертов” (статьи в еженедельнике “Независимое военное обозрение” за 15 марта 1997г. и в газете “Дуэль”, №10 за 1999 год; обе статьи – за подписью Игорь Павлов, так уж получилось). Не убоясь показаться нескромным, думаю, что те аргументы сыграли определённую роль в усмирении хулы, струившейся в адрес комплексов “Тополь” и “Тополь-М”. Во всяком случае, длительное время откровенных экскрементов в этом плане не наблюдалось, и, судя по ряду выступлений, даже бывшие учителя осознали, что самое здоровенное далеко не всегда является самым эффективным.

Но вот недавно вновь возник “Копчёный”, на этот раз в лице профессора Академии военных наук. Если судить по заявлениям, которые сделал профессор, то можно было бы предположить, что, выйдя однажды прогуляться, он где-то лет на пятнадцать задержался. Однако предположение о многолетнем анабиозе вряд ли справедливо, поскольку на газетных полосах профессор возникал регулярно. Но никогда не замахивался на неведомое, высказывая иногда здравые суждения. К примеру, не могу не согласиться с некоторыми его оценками одного из отечественных гнездовий “элитно”-политологической мысли. И тут так оскоромиться! А заявления профессор С.Брезкун сделал следующие.

Первое: …“И с чем бы оставалась сейчас Россия? С двумя – тремя сотнями моноблочных “Тополей”, живучесть которых – как не раз отмечал вот уж действительно независимый эксперт полковник П.Г.Белов – в боевой обстановке весьма проблематична? ...” (“ВПК”, 26.04.2006г.). Чувствуете – “как не раз отмечал”!? – здесь анабиозом и не пахнет! И второе, разухабисто и уже без ссылки на “действительно независимого”: “Сто мобильных “Тополей” весьма просто уничтожить в превентивном ударе не то что сотней крылатых ракет, а, пожалуй, сотней разведывательно-диверсионных групп (РДГ), которые и засылать не надо – найдутся “солдаты удачи” и на территории СНГ…” (“ВПК”, 07.06.2006г.).

Трудно сказать, что толкнуло профессора на ретрансляцию “угроз”, в изобилии звучавших десять лет тому назад. В силу отсутствия оригинальности вступать в пространные объяснения по поводу сделанных заявлений нет причин. Если профессор не читал упомянутые выше статьи, советую “скачать” их из Интернета и прочитать: не исключено, что откровения П.Белова (и не только) были бы критически переосмыслены. Если же читал, то, как говорится, ЭТО уже не исправить. Однако кое-какие ремарки придётся всё же сделать. Во-первых, чтобы быть уверенным в “действительной независимости” человека (если таковая вообще существует), необходимо, в моём представлении, выпить вместе с ним не один “пуд соли”. Вполне вероятно, что профессор и П.Белов так и поступили. Но, во-вторых, чтобы судить об “экспертных” качествах человека, сообща пить “соль” не требуется. Эксперту, как известно, в первую очередь необходимо профессиональное знание предмета анализа, или то, что характеризуется фразой “побывать в деле”. Так вот, известно также, что П.Белов и профессор в “деле” (в создании ПГРК и в директивных исследованиях эффективности ракетных систем оружия) замечены не были.

Для эксперта-аналитика не менее важно и другое качество – умение видеть (находить) причинно-следственные связи в сложных процессах (явлениях) и на этой основе правильно понимать суть закономерностей, присущих процессу. Судя по откровениям “действительно независимого эксперта”, такие способности у него отсутствуют начисто. Не исключено, что у профессора с этим качеством также не всё в порядке, и тогда это прискорбно. Поскольку, в отличие от П.Белова (тот “прокукарекал”, а там хоть не рассветай), он непосредственно окормляет слушателей Академии своими ложными представлениями об окружающей действительности. Остаётся лишь посочувствовать “скубентам”. Что более существенно, подобными представлениями могут окормляться лица, в той или иной мере влияющие на содержание решений по вопросам оборонного строительства.

Как-то, на очередном телетолчке у А.Караулова “видный экономист” М.Шаккум (председатель одного из комитетов ГосДумы) сообщил, что, дескать, успехи Московского института теплотехники во многом обусловлены тем обстоятельством, что директор института умеет себя выгодно подать в присутственных местах. И самодовольно добавил: - “Но, вообще-то, у нас есть и другие варианты“ (вот поди ж ты – ни ухом, ни другой частью тела, а туда же!). В отношении “обстоятельств” читатель, полагаю, уже получил ясное представление об истоках успехов МИТа. Что касается “вариантов”, то надобно заметить, что их у г-на Шаккума всего один – это 100 тонн в жидкостном стационарном исполнении, предлагаемом к разработке НПО машиностроения. Думаю, высокого “оружейного” профессионализма одного из заместителей Министра обороны будет вполне достаточно, чтобы охладить энтузиазм “видных экономистов”, бывших учителей, прокуроров и т.п. и не вляпаться снова в “гептиловую” лужу. Хотя сам пример показателен.

Всё сказанное об “экспертах” не означает, что для обеспокоенности по поводу живучести комплексов типа “Тополь” вообще нет оснований. Разумеется, не в связи с “лапшой”, которую длительное время развешивали “аналитики” вроде П.Белова, а теперь вот и профессора принялись. Как известно, суть живучести ПГРК материализуется в неопределённости местонахождения пусковых установок в каждый данный момент времени. Если это качество обеспечивается (а для этого, в первую очередь, должны соблюдаться требования документации Главного конструктора комплекса), то “противник”, находясь в здравом уме, никогда не решится не только на нанесение, но и на планирование первого (“обезоруживающего”) удара.

Обеспокоенность за необходимый уровень живучести ПГРК может проистекать из двух крайних ситуаций. О первой из них упомяну, скорее, для порядка. Допустим, вся система оружия на основе ПГРК “Тополь-М” будет дислоцирована в границах населённого пункта типа Крыжополь, или даже в границах одной Ивановской области. Тогда, и при регулярном перемещении воинских подразделений, в сочетании с добротным искажением оптических, радиолокационных и тепловых сигнатур машин (агрегатов) комплекса на “полевых” позициях, сдерживающий эффект от такого оружия будет нулевым. Это всё равно, что создать ракетную систему морского базирования на основе одного гипотетического огромного подводного крейсера. Но слава…нет, не Богу, а Ермаку Тимофеевичу, Ерофею Павловичу (Хабарову), Семёну Дежнёву и другим русским первопроходцам, по промыслам государевым сотворившим “одну шестую”. Слава советским воинам сталинской эпохи, отстоявшим в грозный час целостность “одной шестой”…Так что и при “одной восьмой” г-ну Соловцову есть где развернуться, с тем, чтобы на одну самоходную пусковую установку приходились многие сотни квадратных километров (один из определяющих факторов живучести ПГРК).

Однако здесь-то и может сложиться (или уже сложилась?) вторая ситуация. Ранее я упоминал Договор СНВ-1, парализовавший “произвольный” порядок боевой эксплуатации наших ПГРК в позиционных районах. Рассказал я и о том, как Д.Ф.Устинов сшибал “амбарные” замки на хранилищах боевых агрегатов комплекса “Пионер”. В наши дни в печати, иногда и коротко, сообщается о командно-штабных учениях (КШУ) ракетчиков. Например: в ходе четырёхдневного “КШУ отрабатывались на практике действия подразделений ракетных полков по выводу подвижных грунтовых ракетных комплексов “Тополь“ на полевые позиции”…(“ВПК”, 25.Х.2006г.). Интересно, а в остальные 360 дней “отрабатывается” что-нибудь “на практике”? Или разминаемся только за забором, с “Клинским” и “Толстяком” вприсоску (“Главное – держаться вместе, мужики!”)? А при этом, может, и “партнёры-кореша” заботливо оповещаются (в соответствии с Договором) о местах нахождения пусковых установок?

Лет тридцать тому назад “воеводы”, не горевшие желанием нести регулярное боевое дежурство в “поле”, с убеждённостью подкрепляли свою позицию мыслью о том, что новый “товарищ Зорге”, в случае чего, наверняка заранее предупредит. Если и сейчас в ходу подобная “стратегия”, то это прискорбно и тогда, безусловно, не имеет смысла расходовать немалые ресурсы на создание подвижной компоненты в системе вооружения РВСН. (Недавно в одном ответственно-присутственном месте комплекс “Тополь-М” был назван передвижным. Если он из подвижного действительно трансформировался в передвижной, то это прискорбно вдвойне). Кстати, в печати также иногда сообщается, что “партнёры” периодически посещают наше “войско” с целью проверки соблюдения мер по обеспечению безопасности неких ядерных объектов. Известно, что одной из таких “мер” являются автоматизированные системы охраны и обороны объектов. Тогда, проверяя их, отчего бы не попытаться “встроиться” в звенья боевого управления более высоких уровней?

И ухмыляться не надо: в своё время будущие “партнёры” подсоединились к подводному кабелю спецсвязи в Охотском море и в течение ряда лет “качали” интереснейшую информацию с грифом “сов.секретно”. Кто-то заметит, что эта операция с технической точки зрения примитивна и не может идти ни в какое сравнение с трудностями, связанными с проникновением в компьюторные сети. На что, цитируя опять же Глеба Жеглова, можно сказать: - “Как знать, как знать, Иван Сергеевич!” Со времени “охотской” операции прошло несколько десятков лет, и техника на “дворе” другая! Немаловажно и то, что в процессе “контроля мер” в контакт вступают сведущие люди соответствующего профиля деятельности.

В этой связи нельзя не упомянуть и об электронных “бирюльках” из области противовоздушной обороны (ПВО), а точнее, из области так называемой “нестратегической” ПРО (сейчас её всё чаще называют на западный, но, в данном случае, более профессиональный манер – ПРО на театре военных действий). В эти “бирюльки” наши “кутузовы” играют с натовскими “шнырями” уже как года три (“ВПК”, 18.Х.2006г.). Оставляя в стороне вопросы нравственно-политического характера (например, от какого предметно супостата и на основе каких “общих ценностей” планируют вместе отстреливаться?), резонно задаться вопросом: а против “корешей”, при нужде, сработают системы С-300 и С-400 или, благодаря игре в “бирюльки”, будут успешно блокированы?

Подытоживая тему “живучести”, можно было бы порекомендовать какому-нибудь думскому генералу выступить с инициативой об образовании немногочисленной специальной комиссии из компетентных и порядочных представителей ряда научно-проектных и правоохранительных организаций. Как представляется, совсем не лишне было бы оценить “со стороны” не только действующий порядок боевой эксплуатации ПГРК, но и в целом полюбопытствовать – как далеко зашла игра в контрольно-проверочные и электронные “бирюльки”?

В связи с тем, что по ходу повествования я со сдержанными эмоциями вспоминаю “отцов-командиров”, может создаться впечатление, что весь центральный аппарат РВСН со скепсисом и нежеланием воспринимал новую технику. Конечно же нет! Многие офицеры, подчас находясь рангом ниже тех, кто думал иначе, рука об руку взаимодействовали с создателями комплексов “Темп-2С“, “Пионер”, “Тополь”, проявляя при этом высочайшую требовательность к наработкам организаций промышленности. Назову лишь некоторых из тех, с кем в те годы довелось иметь дело при подготовке целого ряда правительственных документов и кого с благодарностью сохранила память: Русанов В.Д., Пичугин Ю.А., Фунтиков А.Г., Зацепин В.П., Романовский Н.Е., Лукьянов В.А., Чеховский А.М. (Главное управление ракетного вооружения), Попов В.Г., Рюмкин В.М. (Научно-технический комитет), Головин И.В., Малиновский Г.Н. (Главное управление эксплуатации), Кравец Н.В., Гришко В.Н. (Управление серийных заказов), Григорьев М.Г. (первый заместитель Главкома). Должен особо подчеркнуть – жёсткая и принципиальная позиция специалистов и командного состава РВСН являлась одним из главных факторов, определявших высокий уровень (на грани возможностей промышленности) тактико-технических характеристик ракетных комплексов и превосходные показатели их надёжности.

Пожалуй, лучшим свидетельством последнему является следующий факт: из общего количества изготовленных ракет типа “Пионер” непосредственно пусками было израсходовано 211 ракет, в том числе 72 ракеты были запущены (“уничтожены”) боевыми подразделениями в рамках Договора о РСМД – что говорится, на глазах у американцев; из них только один пуск считается аварийным – над позиционным районом бушевала гроза, и в одну из стартовавших ракет попала молния.

Начиная с конца 1960-х годов ни один комплекс не принимался на вооружение и, тем более, не допускался к серийному производству до тех пор, пока не устранялись все отмеченные в ходе испытаний недостатки. Максимум, что могло быть разрешено, это изготовление малой опытно-установочной партии, с тем, чтобы не сдерживать освоение производства на серийных заводах и начать обучение личного состава. Организация контроля и регламентно-технического обслуживания ракетных комплексов в войсках была, практически, идеальной и по праву могла считаться образцом для подражания прочим эксплуатационным службам Минобороны. На этом фоне красноречиво выглядит лицемерно-подскуливающий мемуарный стриптиз некоторых представителей других видов Вооружённых Сил: в их изложении, во многих аварийных бедах прошлого виноваты партийно-правительственные негодяи-бюрократы, заставлявшие несчастных “защитников отечества” принимать на вооружение не доведенные до ума самолёты и корабли. Подобные откровения говорят лишь о том, что людишки эти в первую очередь беспокоились не о деле, а о своих лампасах (то есть, о шкуре и карьере).

В завершение этой части статьи стоит, как полагаю, кратко процитировать некоторые образцы “искривлений” в повествованиях авторов ряда публикаций. Поскольку смысловую трактовку наиболее значимых “искривлений” я дал выше, то цитаты будут приведены с минимальными комментариями и с моими знаками вопросов и восклицания.

1.“Советская военная мощь от Сталина до Горбачёва”, 1999г., изд. “Военный парад”:
а) Соображения Ю.А.Мозжорина (1920 – 1998) – в 1961-1990г.г. директор ЦНИИ машиностроения, головной научной организации ракетно-космической отрасли:
Cтр.222 -…“После(?) появления в США межконтинентальных ракет “Минитмен” (?) на твёрдом топливе, хотя отечественные жидкостные межконтинентальные ракеты по своим энергетическим возможностям были выше ракет “Минитмен”, а в эксплуатационном отношении им не уступали(??!), правительство даёт задание на создание твёрдотопливных ракет. Первым за это дело берётся(?) ОКБ-1 С.П.Королёва…Ракета РТ-2…имела миномётный(?) старт. Ракета стартует из контейнера на основном(!) двигателе…Хотя комплекс РТ-2 …и отвечал современным(?) требованиям, однако А.А.Гречко поставил(?) на вооружение лишь ограниченное количество…, считая их менее эффективными (! – см. несколькими строками выше) по сравнению с созданными в то время жидкостными межконтинентальными ракетами УР-100”…;
Стр.222 - …“Подвижной ракетный комплекс РТ-15 был практически отработан полностью(?!)…, но Министерство обороны из-за несогласия министра обороны…А.А.Гречко(?) не приняло его на вооружение,...”;
Стр.229-230 - …“Ракеты РТ-20П вместе с подвижной установкой проходили лётно-конструкторские испытания в 60-х годах. Было запущено около десяти экспериментальных(!) ракет. Испытания прошли успешно(?!)…Несмотря на выполнение всех(??!) тактико-технических требований заказчика, министр обороны А.А.Гречко(?) не принял этот комплекс на вооружение.”…;
Стр.236 - …“На вооружение ракета МР-УР100 (по американской индексации SS-17) была принята в 1972г.(?)…”;
Стр.239 -…“Старт в шахте подводной лодки и движение ракеты под водой происходят на штатных(?) двигателях. Решаются все вопросы ампулизации ракеты, позволяющие заправлять ракету всеми компонентами жидкого топлива на заводе, доставлять ракету на подводную лодку и эксплуатировать её в заправленном состоянии длительное(?) время. Жидкостная ракета по своим свойствам становится адекватна твёрдотопливной ракете(??!)…”;
Стр.239 - …“разработка твёрдотопливных ракет в США не давала покоя руководству(?!!)…Поэтому(?) было принято решение о разработке твёрдотопливной баллистической ракеты(?)…, аналогичной комплексу(!?) Д-5. Разработка и лётные испытания ракеты(?) затянулись настолько, что Министерство обороны, имея высокие достижения в создании морских жидкостных межконтинентальных ракет(?), потеряло к ней(?) интерес…”;
Стр.240-241 - …“В процессе …разработки проекта А.Д.Надирадзе несколько изменилась конструкция…ракеты…После смерти А.А.Гречко(??) она(?) была принята на вооружение как(?) ракета “Темп-2С” и началось её(?) массовое(?) изготовление. В то время ракетный комплекс(!) “Темп-2С” имел американский индекс SS-20(?!). Впоследствии межконтинентальный подвижный комплекс по Договору был запрещён и разрешено(??) на базе двух первых ступеней(?) создавать подвижный ракетный комплекс(!?) средней дальности “Пионер” и использовать подвижную пусковую установку с укороченным контейнером(??!). Но в1991г.(?!) в связи с новым Договором о запрещении всех стратегических ракет средней дальности…довольно большое(?!) количество этих…комплексов было уничтожено. Однако в связи с новым разрешением(?) по СНВ-1…МИТ Б.Н.Лагутина(??)…вновь разрабатывает подвижной межконтинентальный …комплекс…, взяв(?) за основу конструктивную схему ракеты РТ-2(??!). В Договоре СНВ-2(?) он известен как “Тополь”. (Как говорится, смешались в кучу кони, люди…Словом, комментарии излишни);
б) Соображения В.Ф.Уткина (1923 – 2000) – в 1971-1990г.г. генеральный конструктор КБ (НПО) “Южное”:
Стр.186 - …“ОКБ-586…в декабре 1964г. был разработан эскизный проект ракеты(?) РТ-20П…В октябре 1967г….были начаты лётно-конструкторские испытания этой ракеты(?). После первых неудач было произведено подряд восемь удачных(??!) пусков. Однако, учитывая большую загруженность(?)…другими более важными(?!) разработками, постановлением правительства в конце 1969г. работы по комплексу(!) РТ-20П были прекращены”. (Сравнить с толкованием Ю.А.Мозжорина);
Стр.186 -…“В 1969г….КБ “Южное“ вместе с ЦНИИмаш выступило с предложениями:
-…ввести в состав ракетных войск подвижные(?!) ракетные комплексы;…
-применить(?) бортовую цифровую вычислительную машину (БЦВМ); (В это время уже началась разработка ПГРК “Темп-2С” с ЦВМ в составе бортовой аппаратуры системы управления);
Стр.195 -…“Я собрал Совет главных конструкторов, на котором решили(?) начать разработку железнодорожного комплекса с унифицированной твёрдотопливной ракетой РТ-23…”. (В СССР решения о разработке ракетных комплексов принимались Правительством – естественно, по предложениям Министерства обороны и соответствующих промышленных ведомств)….“Необходимо было одновременно с созданием(?) ракеты организовать производство новых материалов. Поэтому мы начали разработку РТ-23 на тех материалах, которые у нас в стране были к тому времени. На эти же(?) материалы ориентировался и Московский институт теплотехники.” (Речь идёт о производстве достаточного количества конструкционных материалов, разработанных по техническим заданиям МИТа для ракеты “Тополь” – за исключением вольфрамопластика!);
Стр.98 - …“В 1982г. вышло постановление ВПК, подготовленное А.В.Минаевым(?!), о создании элементов электроники, стойких к ПФЯВ…”. (Первое решение Военно-промышленной комиссии по вопросам стойкости электро-радиоэлементов к поражающим факторам ядерного взрыва было принято в 1968-м году - №149. Систематическая организация подготовки планов подобных работ в приложении к стратегическим ракетным комплексам является заслугой одного человека, замечательного специалиста своего дела – Шананина Алексея Алексеевича, заместителя начальника отдела Военно-промышленной комиссии);
в) Соображения Ф.И.Новосёлова – в 1972-1986г.г. начальник Управления ракетного и артиллерийского вооружения Военно-Морского Флота:
Стр.337 - …“В процессе разработки(?) МСЯС неоднократно(?!) предпринимались попытки по созданию БРПЛ на твёрдом топливе, но по своим техническим параметрам, а главное – по эффективности они значительно уступали ракетам(?) с ЖРД…”. (Согласно такой логике, американские ракетные системы морского базирования “Поларис” и “Посейдон” следует признать неэффективными, что абсурдно. К сожалению, наши заказывающие “мариманы”, в отличие от американских, длительное время мыслили не категориями “системы оружия”, а категориями “ракеты”. Поэтому такие, например “достоинства” жидкостных ракет, как необходимость наддува баков с топливом и заполнения пусковой шахты водой перед стартом – боеготовность и шумность ракетоносца! – считались как бы от Бога. И как при этом уродовалась внутренняя конструкция ракетоносца!! );
Стр.337- …“В.П.Макеев доложил, что он(?) проектирует ракету исходя из того, что заправка её топливом будет производиться на заводе-изготовителе, ампулизироваться и в таком состоянии эксплуатироваться в течение не менее десяти(?!) лет…Это было смелым решением…, и жизнь подтвердила его обоснованность…Двадцатипятилетний опыт перевозок(?) более 1000 ракет и их эксплуатации на флоте свидетельствует об их высокой надёжности и безопасности(?!).” (Славировано филигранно! Установленный гарантийный срок эксплуатации ракеты комплекса Д-5 на борту ракетоносца(!) составлял 5 (пять!) лет. Оттого-то “дядя Федя” и забивал береговые штольни так называемым “вторым залпом”, заказывая двойной(!) комплект ракет и подсобляя родной отрасли промышленности в достижении “высоких” экономических показателей. Ну и, конечно, г-н адмирал ничего не слышал о трагедии 1986-го года в районе Бермудских островов!);
Стр.344 - …“По заданию ВМФ(?!) в конце 60-хг.г. КБ ленинградского завода “Арсенал” (главный конструктор П.А.Тюрин) начало работы по созданию твёрдотопливной ракеты средней дальности для замены ракет на РПКСН пр.667А…Испытания РПКСН и БРПЛ проводились на Северном флоте и закончились в 1979г. На вооружение система принята не была(??)…” (Скромность налицо. Задали, разработали, испытали, но не приняли. Почему? Кто? А какая разница...).
2.“Военно-промышленный комплекс. Энциклопедия”, т.1, 2005г., изд. “Военный парад”:
Стр.139.( Для “энциклопедии” надо было бы вспомнить и о ЦКБ-7 (КБ “Арсенал”) и о его главном конструкторе Тюрине П.А. Тем более, что на стр.166, посвящённой этой организации, в части стратегических ракетных комплексов изложена сущая абракадабра, а действительно созданный комплекс Д-11 вообще проигнорирован);
Стр.147 - …“Наши научно-исследовательские институты и конструкторские бюро вели опережающие исследования и выходили со многими предложениями по совершенствованию вооружений, но они, как правило(?!), отклонялись(??!)…”(В подобных случаях говорят – пробы ставить негде!). …“Тогда(??) в дело вступал Устинов Д.Ф…- Почему, например, спрашивал он(?!) специалистов, у американцев ракеты твёрдотопливные, а вы продолжаете работать с жидким топливом? – И хотя(?) специалисты докладывали ему, что жидкое топливо(?!) более дешёвое и энергоёмкое, чем твёрдое…, он отвергал все эти доводы и давал необходимые указания. Вскоре выходили(?) соответствующие постановления и начиналось(?) развитие…Была разработана моноблочная ракета Р-36 на высококипящих компонентах топлива…А на её базе в дальнейшем – самые эффективные(?!) тяжёлые жидкостные стратегические МБР с РГЧ…”. (Всё это излагает человек, побывавший в своё время в должности заведующего сектором в Оборонном отделе ЦК КПСС. В какой-то мере тому есть одно оправдание – длительное время он проработал на Урале и там сложился как “специалист”);
Стр.148 - …“Тополь” – это единственный(?!) стратегический ракетный комплекс, созданный вне системы Минобщемаша”. (А “Темп-2С” и “Пионер” -?)…“талантливый конструктор Надирадзе А.Д. принял три стратегически(?!) важных решения. Во-первых, перешёл от твёрдотопливных вкладных зарядов на заливные(!)…Во-вторых, применил для изготовления корпусов(!?) двигателей композиционные материалы…На базе этих основополагающих(??!) решений в Московском институте теплотехники были созданы …комплексы …“Тополь” и его шахтная модификация(?!) “Тополь-М”…”. (Трактовка упомянутого выше “специалиста”);
Стр.177 – “Искра”, научно-производственное объединение. Образовано в 1978г.(?) для создания ракетных двигателей…на твёрдом топливе…”. (Основу структуры НПО составляло пермское КБ машиностроения, образованное в начале 1960-х годов. Этим КБ разработаны практически все двигатели твёрдотопливных ракет, создававшихся головными организациями Минобщемаша. В энциклопедии стоило бы сказать и о Лаврове Льве Николаевиче, в течение многих лет руководившим КБ машиностроения.);
Стр.322 - “Промышленность обычных(?) вооружений”. (Слово “обычных” в данном случае лишнее уже хотя бы потому, что стратегические и оперативно-тактические ракетные комплексы вряд ли могут быть отнесены к “обычным” вооружениям);
Стр.344 – “Баррикады”, производственное объединение”. (В описании деятельности предприятия подразумевалось, очевидно, что оно разрабатывало и создавало не ракетные комплексы, а агрегаты наземного оборудования для соответствующих комплексов);
Стр.350 – “Геофизика-НВ”, научно-производственное объединение. Образовано в 1995г.(??). Именно впечатляющие результаты, полученные предприятием за первые(?!) 10 лет деятельности свидетельствуют о его…успехах…”. (Подобные примеры извращенчества недопустимы даже для детских “энциклопедий”);
Стр.362 – “Конструкторское бюро машиностроения”. (Поскольку, опять же, издание претендует на статус “энциклопедии”, в “объективке” необходимо было бы предметно упомянуть о ракетных комплексах “Точка”, “Ока” и “Искандер” и, тем более, о заслуженно известных профессионалах – руководителях коломенского КБМ – Шавырине Борисе Ивановиче и Непобедимом Сергее Павловиче);
Стр.400 – “Центральный научно-исследовательский институт автоматики и гидравлики”. (В целом “объективка” изложена добротно. Непонятно только, почему забыты Посохин Георгий Николаевич (директор) и Колесов Борис Сергеевич (главный конструктор). В энциклопедии можно было бы также вспомнить о том, что ЦНИИАГ являлся первым головным разработчиком системы управления для первого межконтинентального ПГРК “Темп-2С” и что по проектно-теоретическим закладкам эта система значительно опережала своё время. Достаточно сказать о гироплатформе – позолочённом шаре, вывешенном на газовой подушке микронной толщины (через 15 лет подобный “шар” появится на американской ракете “М-Х”, только вывешен он будет в жидкости). Однако, в связи со слабостью приборостроительной базы в Миноборонпроме было принято решение переориентироваться на другого разработчика системы управления).
3.В.В.Линник. Долгая жизнь “Тополей” (“Военно-промышленный курьер”, №4, 2006г.):… “Во второй(?) половине 70-х годов для РВСН были созданы первые подвижные грунтовые ракетные комплексы с твёрдотопливными ракетами межконтинентальной дальности “Темп-2С”(!?)…РК “Темп-2С” был несовершенен(?) и обладал низкой(?) живучестью…Использование твёрдотопливных ракет дало определённые преимущества. Значительно уменьшило время их подготовки к пуску по сравнению с жидкостными, для которых предусматривалась заправка жидким топливом на старте(?!!)…По оценке американских (?!) специалистов, твёрдотопливные ракеты являются более экономичными в эксплуатации”…(“Мысль” из информационных материалов 30-и-летней давности! Собственную “руку”-то, пора бы уже и набить!)…К основным преимуществам ПГРК “Тополь” относились…возможность пуска ракет с заранее(?!!) подготовленных точек маршрута…(Остаётся только сожалеть, что такие “мысли” присущи начальнику вооружения РВСН).
4.Н.Троицкий. С “Темпом” – к “Тополю-М”! (Военно-промышленный курьер, №35, 2006г.):...“не многие знают, что особую роль(?) в создании и эксплуатации “Тополей”...сыграла ракета РС-12,…”. (Это, как полагаю, от того, что такой “роли” у ракеты РТ-2П не было). …“велись необходимые разработки, к примеру, в Коломенском КБ машиностроения под руководством Бориса Ивановича Шавырина. Там создавался РК “Гном” с трёхступенчатой твёрдотопливной баллистической ракетой…На первой ступени предполагалось применить прямоточный воздушно-реактивный двигатель… Это оригинальное(?) техническое решение обеспечивало(?!) …создание 30-тонной баллистической ракеты дальностью до 11000км. Однако по ряду причин, напрямую не связанных(?) с качеством созданного(??!!) оружия, тема была закрыта в 1969г…”. …“Но ещё в 1971г.(?)началась разработка ракеты(?!)…для(?!) РК “Пионер”. Это первый(?!) мобильный ракетный комплекс, который был принят на вооружение…”. (Ктой-то гдей-то рассказал, и как же энтим не поделиться…).

К ВОПРОСУ О НЕЯДЕРНОМ “ОТРЕЗВЛЕНИИ” (продолжение)

Уничтожение РССД “Пионер” связывают, как правило, с приходом к Власти Горбачёва М.С. и его гопкомпании. Однако, за ради объективности, необходимо сказать, что “помолвка” и переговорная завязка состоялись, опять таки, при “Ильиче Втором”, в самом конце его правления. – “Устранить ядерную угрозу Европе”, - под таким заголовком в газете “Правда” от 6-го октября 1981г. у нас впервые появилось сообщение о том, в частности, что ещё осенью 1979г. Советский Союз предложил приступить к переговорам об ограничении ядерных вооружений средней дальности в Европе и что переговоры по этому вопросу начнутся в Женеве 30ноября 1981г. Повторять здесь в деталях официозную хронологию переговоров нет смысла, но напомнить о нескольких особо значимых моментах надо обязательно.

Начав переговоры об ограничении, обе Стороны, хуля друг друга, занялись делом прямо противоположным – наращиванием ядерных вооружений. Далее, во время скоротечного пребывания у власти Ю.В.Андропова, переговоры Советским Союзом вообще были прерваны (25 ноября 1983г.). Более того, в ответ на размещение американцами в Западной Европе новых систем оружия (РССД “Першинг-2” с баллистическими ракетами и “Томагавк” с крылатыми ракетами наземного базирования) был осуществлён ввод фронтового ракетного комплекса “Темп-С” в Чехословакию и в Германскую Демократическую Республику (как дополнительная мера к развёртыванию РССД “Пионер” на нашей территории). Вероятно, если бы не смерть Андропова, то в этой ситуации вряд ли бы что изменилось. Как ничего, практически, не изменилось во время последующего и столь же скоротечного правления К.У.Черненко. Но вот в начале января 1985г., ещё до кончины Константина Устиновича, главный “мидак” СССР А.А.Громыко вдруг срывается со Смоленской площади и мчит в Женеву на разговор с госсекретарём США Шульцем. Результатом поездки явилась договорённость о возобновлении переговоров по широкому кругу вопросов, в том числе по ограничению ядерных вооружений средней дальности.

Надо полагать, коллективный “некто” уже уверенно знал, что Черненко совсем плох и что должно последовать далее. А далее, как известно, в советско-американских отношениях случился “прорыв” (в лексике энтузиаста “общечеловеческих ценностей” Примакова), после которого не только была уничтожена РССД “Пионер”, но и закрыты все опытно-конструкторские работы на этом направлении! О последней акции в Договоре 1987-го года была проявлена чуткая забота, зафиксированная в пункте 1 Статьи 6. С чего бы вдруг? Данное обстоятельство представляет особый интерес, и чуть ниже мы вернёмся к нему. А пока, в целесообразных пределах располагаемой информации, остановимся на мотивах, побудивших Стороны заняться переговорами об ограничении ядерных вооружений средней дальности.

Для освещения американской позиции лучше всего, с моей точки зрения, воспользоваться откровениями Пола Нитце, известного в прошлом сотрудника правительственного Аппарата США и бывшего в 1981-1983г.г. главой американской делегации на переговорах о РСМД. Цитируемые далее отрывки взяты из публикации его воспоминаний в ноябрьском выпуске журнала “Международная жизнь” за 1989 год. К отрывкам, где необходимо, даны соответствующие комментарии. Итак:

- …“осенью 1977 года канцлер ФРГ Гельмут Шмидт…призвал Соединённые Штаты принять меры в ответ на развёртывание ракет SS-20…Призыв Шмидта Картер воспринял без энтузиазма, однако счёл, что, как лидеру Запада, ему всё же надлежит предпринять какие-то действия. В конце концов в январе 1979 года…Картер встретился с британским премьер-министром Джеймсом Каллагэном, французским премьер-министром Валери Жискар д’Эстеном и Гельмутом Шмидтом. Там они пришли к договорённости вести дело к развёртыванию в Западной Европе двух новых видов американских вооружений средней дальности – 108 мобильных ракет “Першинг-2”…и 464 крылатых ракет наземного базирования (КРНБ)…После дальнейшего обмена мнениями в декабре 1979 года министрами иностранных дел НАТО было принято “двойное решение”, которое помимо положений о развёртывании “Першингов-2” и крылатых ракет содержало призыв к Соединённым Штатам и Советскому Союзу вступить в переговоры…Когда я впервые услышал об этом решении…, у меня появились сомнения в мудрости этого шага, особенно в том, что касалось развёртывания ракет “Першинг-2“. Они представляли собой усовершенствованный вариант ракет “Першинг-1А”, размещённых в Европе ещё в 60-х годах. Дальность “Першингов-2” должна была достигать 1800км…, что было достаточно для поражения объектов на территории СССР, но не для того, чтобы угрожать Москве…Собственно говоря, в пределы досягаемости “Першингов-2” на территории России попадало не так уж много стратегических целей…Иными словами, мне представлялось, что развёртывание “Першингов-2” диктуется скорее политическими, нежели военными соображениями”…

Комментарий: Неубедительно звучат слова об отсутствии “энтузиазма” у президента США Картера и о чуть ли не вынужденном размещении американского оружия в Западной Европе. Дело в том, что даже в открытых информационных источниках первые сообщения о разработке комплекса “Першинг-2” датируются 1975-м годом, например, в “Interavia Air Letter” от 11августа 1975г. О работах по наземному варианту базирования крылатой ракеты “Томагавк” упомянул в 1976-м году президент США Форд, ещё до Картера – “Defense/Space Daily” от 31августа 1976г. Вряд ли планы создания этих комплексов утверждались для того, чтобы потом “не испытывать энтузиазма”. Довольно искусственно выглядит и намёк на автономность интересов США и других стран НАТО в военном противостоянии Советскому Союзу. Как хорошо известно, единство целей и действий являлось в те годы фундаментальным и непререкаемым принципом организации деятельности этой компании. Что как нельзя лучше видно хотя бы из того факта, что даже “француза” приобщили к “двойному решению”! Замечу также, что автор отчего-то проявил скромность в оценке ракеты “Першинг-2”, назвав её просто “усовершенствованным вариантом” и не упомянув о её основном боевом достоинстве. Ракета “Першинг-2”, если принять за истину информацию о ней, по реализованным в её головной части техническим решениям до недавнего времени оставалась назидательным примером для разработчиков боевой ракетной техники: точность стрельбы (предельное отклонение от точки прицеливания) во всём диапазоне дальностей пусков оценивалась в несколько десятков метров, что было достигнуто посредством самонаведения головной части по цифровой радиолокационной карте местности.

-…“Вскоре…я прибыл на первый раунд переговоров и впервые встретился там со своим советским коллегой Юлием Квицинским…Накануне первого… заседания…мы провели полтора часа в неофициальной обстановке…По крайней мере на первый взгляд, он показался мне человеком, с которым нетрудно найти общий язык…С самого начала мы стремились как можно больше выходить за рамки официальных контактов…Часто встречались с глазу на глаз; нередко мы с моей женой…приглашали Квицинского и его жену…пообедать или принять участие в разнообразных…светских мероприятиях…Через некоторое время мы сошлись… так близко, как это вообще возможно с высокопоставленным представителем СССР. Свои заявления на пленарных заседаниях он, не раздумывая, превращал в сплошной поток односторонних аргументов пропагандистского толка, прекрасно понимая при этом, что они… не убедительны…В частных беседах это был, как правило, совершенно иной человек”…

Комментарий. Здесь интересны два момента. Во-первых, характеристика руководителя советской делегации. Во-вторых, у себя на родине П.Нитце поделился своими впечатлениями несколькими годами ранее, практически сразу же после первого раунда переговоров. Ю.Квицинский среагировал на “впечатления” мгновенно, разразившись статьёй в “боевом” листке российской “демократической общественности” “Московские новости” за 22января 1984г. Скажем прямо, ответ нашего “мидака” контраргументами не впечатляет и, более того, вызывает двойственные чувства.

-…“Мы внесли предложения президента Рейгана…об отказе от развёртывания наших ракет “Першинг-2” и крылатых ракет наземного базирования, если русские согласятся ликвидировать свои ракеты SS-20…Это предложение получило известность как…“нулевой вариант”

Комментарий. После прихода к власти Горбачёва именно этот вариант и будет реализован, с той лишь разницей, что по пути ещё прихватят все наши оперативно-тактические комплексы с дальностью стрельбы от 400 км и выше. Хотя в Договоре нижняя граница будет установлена на “отметке” 500 км

-…“Весной 1982 года Квицинский сообщил, что летом в Москве намечено провести принципиальный анализ позиции СССР на переговорах по ЯССД. Он подчёркивал важность того, что удастся сделать на переговорах до начала этого анализа…Это предупреждение я воспринял всерьёз…Я пришёл к выводу, что наилучший шанс найти решение наших проблем – это подумать вместе с Квицинским в неофициальной обстановке над такой совместной формулой, которая…включала бы уступки с обеих сторон…Ровно в три часа дня 16 июля 1982г. моя машина подъехала к воротам советского представительства,…и я увидел Квицинского…Мы сели в его “Мерседес” и двинулись в путь…Мы вышли из машины и отправились вверх по просёлочной дороге…Эту неофициальную встречу мы задумали не одну неделю назад”…(Без комментариев);

-…“Квицинский сказал, что Громыко поручил ему настаивать на компенсации за английские и французские ядерные силы…Я сказал, что если его сторона решит упорствовать по вопросу о компенсации…, всякая договорённость станет невозможной”…

Затем Нитце ознакомил Квицинского с тремя заранее заготовленными вариантами возможных договорённостей Сторон – с так называемыми документами “А”, “В” и “С”. Комментировать их не имеет смысла, поскольку ни один из них не получил дальнейшего развития и, следовательно, практического интереса не представляет. Чего не скажешь о концовке “собеседования”, которой и завершим цитирование:

“Квицинский заметил, что его беспокоит отсутствие упоминания о средствах морского базирования. Я ответил, что крылатые ракеты морского базирования можно обсудить на переговорах по ограничению стратегических вооружений…, что вопрос этот чрезвычайно сложен, и нам, безусловно, нельзя допускать, чтобы делегации увязли в его обсуждении. Что касается авианосной авиации, то в европейских водах у нас, как правило, находится всего два авианосца…О них советской стороне лучше забыть…Наш военно-морской флот не собирается соглашаться на ограничение своих обычных вооружений…Квицинский выразил сожаление по этому поводу: советская сторона надеялась, что мы согласимся не держать в европейских водах больше, чем два или, в крайнем случае три авианосца. Я сказал, что это не пройдёт и такие мысли следует оставить…Квицинский выразил надежду, что я не расскажу никому о содержании нашей беседы, пока не получу от него известия. На эти слова я не ответил…Сразу по окончании встречи я набросал в блокноте почти дословную запись своей беседы с Квицинским”…

Комментарий. Первое, что здесь привлекает внимание, это уверенно-хозяйский тон “беседы”, скорее даже циничный. И это уже в 1982-м году!! С чего бы? А тон, надо признать, оказался стопроцентно продуктивным: никаких “компенсаций” за англо-французские ядерные силы, за американские крылатые ракеты на подводных лодках и надводных кораблях, а также за авианосцы не состоялось! Особо цинично звучит наставление о “всего двух авианосцах”: можно подумать, что остальной их дюжине было предписано вечно находиться в каком-то отстойнике на мёртвых якорях. Пройдёт совсем немного времени, и на практике будет продемонстрировано, как эта стая носителей “передового образа жизни” умеет оперативно перестраиваться в требуемую конкретной обстановкой бандитскую конфигурацию (первая война против Ирака и избиение Югославии). П.Нитце, очевидно, просто проговорился, заявив, что военно-морской флот США не собирается соглашаться на ограничение своих обычных (!) вооружений. Полагаю, что не Флот, а военно-политическое руководство США в целом никогда не собиралось с этим соглашаться. Видимо, здесь-то и был зарыт один из ключиков к пониманию сути “разоруженческой” инициативы американцев в Европе!.

Судить с абсолютной уверенностью об истинных мотивах советской Стороны, к сожалению, также не представляется возможным. Большинство из тех, кто был доподлинно в курсе, уже покинули сей суетный мир, не оставив публичных свидетельств. А те немногие, кто ещё мог бы что-то сказать, либо плутуют, либо продолжают помалкивать. Но можно утверждать, что мотивов этих было, как минимум, три. О первом, пропагандистского толка, упомяну лишь для порядка. В самом деле, нельзя же серьёзно воспринимать официозные заклинания типа “Устранить ядерную угрозу Европе” или “Советский Союз предлагает освободить Европу от ядерного оружия как средней дальности, так и тактического”. Та же демагогия присутствовала и в болтовне американцев о прямой угрозе территории Западной Европы и их союзникам по НАТО. Действительно, ну какая была бы разница, скажем, для Великобритании – быть выжженной двадцатью РСД “Пионер” или десятью МБР УР-100Н?!

Второй мотив, изначальный и неофициальный, можно считать вполне правдоподобным (в смысле права на существование, но не в его объективной обоснованности). Дело в том, что кто-то (?) сильно напугал “Ильича Второго” ракетой “Першинг-2”, а точнее – её малым подлётным временем (до Москвы – 7-8 минут). По характеру работы мне несколько раз довелось слышать доверительный обмен шутками между лицами достаточно ответственного уровня, балагурившими по поводу “скоростных” возможностей нашего ”верховного главнокомандующего” – в части реальности совершения им тех или иных действий в течение упомянутого отрезка времени. Временной аргумент был определяющим для специалистов, осуществлявших экспертное обеспечение советской делегации на переговорах – он являлся базовой ориентировкой, не подлежавшей обсуждению. Но повод для обсуждения имелся и возникал каждый раз, когда речь заходила о максимальной дальности стрельбы ракеты “Першинг-2“. По свидетельству одного из участников переговоров с советской стороны, американцы искренне удивлялись, когда называлась дальность не менее 2500 км (этого как раз хватало, чтобы при пусках из передовых районов базирования Москва попадала в зону досягаемости). И приводили свою цифру – 1800 (её же уверенно обозначил в своих воспоминаниях П.Нитце). То же значение содержалось в копии оригинала американского технического отчёта с основными данными по комплексам “Першинг-2” и “Першинг-1В”. Наконец, в 1985-м году, перед началом прерванных в 1983-м году переговоров, Московскому институту теплотехники было поручено “спроектировать” ракету “Першинг-2”. Необходимых исходных данных к тому моменту было предостаточно, включая записи траекторных параметров на активном участке полёта. Результат – 1850 км (2500 км получались с гипотетической головной частью, в полтора раза более лёгкой в сравнении с головной частью, с которой ракета “Першинг-2” проходила лётные испытания). То есть, как ни крути, получалось, что в 1981-м году Леониду Ильичу бояться “Першинга-2” не стоило. А откуда взялась цифра “2500”? Она, наряду с дальностью 1800 км, гуляла в открытых зарубежных источниках. Её-то, но уже в материалах служебного пользования, и “засветил” ЦНИИ-6, головной институт Минобороны СССР по военно-технической информации. А ему не верить не полагалось! В данном случае остервенелей всех (почему-то?) поверили “мидаки”. Вплоть до того, что организовали собственное “проектирование” (в чём активную роль сыграл кое-кто из людишек, работавших в ЦНИИ-6 и прибившихся в качестве “экспертов” к Управлению МИД СССР по проблемам ограничения вооружений и разоружения).

Для сомнений в значимости подлётного времени ракеты “Першинг-2” имелся ещё один повод, пожалуй, наиболее убедительный. Где-то в начале 1985 года начальник отдела, в котором я работал, собрал техническое совещание и сообщил, что переговоры по комплексам средней дальности скоро будут возобновлены и в связи с этим необходимо обновить справочно-информационные материалы. Не обошлось и без обмена репликами типа “кому и зачем всё это нужно, если американцы так нагличают”. От двух реплик-вопросов потянуло “неприятной свежестью”:

-Если американцы отказываются обсуждать свои неядерные средства большой дальности, то как быть с нашими работами по созданию для ракет типа “Пионер” головных частей в обычном снаряжении? И, наконец, какой смысл продолжать говорить о подлётном времени “Першинга-2”, если боеголовки баллистической ракеты, запущенной с подводной лодки из восточной части Средиземного моря (или из Баренцева) достигают жизненно-важных центров СССР практически за то же время?

Начальник некоторое время молча изучал стол, затем посоветовал присутствующим (и автору этой статьи персонально) беспредметных вопросов не задавать и заняться делом. Более я в подобных совещаниях не участвовал, а в 1986-м году тематика МИТа и вовсе перестала относиться к перечню моих “подмандатных” вопросов.

Как я отметил выше, на Ю.В.Андропова “магическое” число впечатления не произвело. Он не только принял решение о развёртывании в ГДР и Чехословакии комплекса “Темп-С”, но и распорядился подготовить в сжатые сроки “гостинец”, который сильно огорчил бы будущих “партнёров по борьбе с международным терроризмом”. Но не судьба (и об этом чуть ниже).

О действительном содержании третьего мотива пока можно только предполагать. Истина могла бы, наверное, открыться, если бы были опубликованы подлинные записи переговоров Горбачёва и Рейгана в Рейкьявике 12 октября 1986г. Вероятно, именно там Горбачёв слил и сдал всё, что только можно было слить. Разумеется, на фоне общего объёма “слива” уничтожение РССД “Пионер” выглядит мероприятием скромным. Но это было начало! Главное было “нАчать”, далее предстояло лишь “углУбить”. В этом деле негодяй, справивший недавно своё 75-летие, вполне преуспел к декабрю 1991 года…

Итак, какую задачу решили американцы, якобы разменяв своё ядерное ракетное оружие средней дальности на наше? В смысле обеспечения ядерной безопасности Европы – никакую! Надо полагать, они такой задачи и не ставили. Они добились другого – у потенциального противника была уничтожена боевая ракетная система, которая, при замене ядерных боеголовок тяжёлыми и высокоточными головными частями в обычном снаряжении, превращалась из механизма запуска планетарного апокалипсиса в эффективный хирургический инструмент, способный реально и в любое время удалять нездоровые “наросты” на теле “демократии”. При этом собственный “инструмент” (пусть поскромнее и в другом исполнении) “вонючие гринго” сохранили в неприкосновенности. Напомню, что переговоры начинались и велись по проблеме ЯССД – ядерным силам средней дальности, и об этом особо толкует в своих воспоминаниях П.Нитце. К завершению же переговоров вместо ЯССД вдруг проклюнулось другое – РСМД (ракеты средней и меньшей дальности)?! Имелись ли у американцев какие-то весомые основания для подмены понятий? Безусловно, и не исключено, что кто-то из наших “доброхотов” поделился соответствующей информацией.

Дело в том, что дальнейшее развитие РССД “Пионер” планировалось как в направлении совершенствования ракетного комплекса в целом, так и по линии создания головных частей нескольких типов. В 1979-м году постановлением Правительства была задана разработка комплекса “Пионер-3”, а в 5-летний план опытно-конструкторских работ на 1986-1990г.г. было включено задание на разработку качественно нового комплекса “Пионер-4”. Однако ранее всего причиной душевных мучений будущих “партнёров” мог явиться тот самый “гостинец” Устинова – Андропова, о котором я упомянул выше. Речь идёт о ракетном комплексе “Скорость” с максимальной дальностью стрельбы большей, чем у фронтового комплекса “Темп-С”и меньшей, чем у комплекса “Пионер”. Такая дальность, при мощном боевом оснащении, позволяла втиснуться в стартовый вес ракеты, обеспечивавший приемлемые суммарный вес и габариты самоходной пусковой установки. Приемлемые для того, чтобы “кататься” по территории стран Восточной Европы (наших “друзей” в то время). Тем самым, снимался вопрос о подлётном времени для Лондона, Рима, Бонна и прочих сочувствующих.

Процесс создания комплекса “Скорость” – это подлинная организационно-техническая симфония в ракетостроении! Ничего подобного в мире до этого не было и вряд ли когда-нибудь повториться. Решение Правительства о проведении работ состоялось 9 января 1984г., тактико-технические требования, в отступление от всех канонов, были утверждены Минобороны СССР ещё ранее – в декабре 1983г., а план-график разработки комплекса Военно-промышленная комиссия утвердила в апреле 1984г. И уже к началу 1985 года первая ракета (с ядерной РГЧ) была подготовлена к лётным испытаниям! Кооперация предприятий, возглавляемая МИТом, работала как единый, прекрасно отрегулированный многофункциональный механизм! Подлинные чудеса творили Минский автомобильный завод, волгоградское ПО “Баррикады”, НПО автоматики и приборостроения, Люберецкое НПО “Союз”, Воткинский машиностроительный завод. Вообще, к середине 1980-х годов эта “корпорация” была способна на выполнение любого задания, что она убедительно подтвердила впоследствии.

С чисто технической стороны дело может показаться не слишком сложным. Ракета и комплекс “собирались” из серийных компонентов комплекса “Пионер”, находящихся в отработке компонентов комплекса “Тополь” и даже (!) из элементов ещё не существовавшего комплекса “Тополь-М”. На второй ступени ракеты впервые в отечественной практике был установлен двигатель с центральным поворотным соплом – из экспериментального задела, знаменовавшего собой выход на высший мировой уровень в области РДТТ и положенного вскоре в основу конструкции ракеты “Тополь-М”. Профессионалы по достоинству могут оценить эту кажущуюся “простоту”: за один год разработать документацию, изготовить, собрать и “сшить кубики” в единую функционирующую систему могли только специалисты высочайшего уровня!

Первый (и единственный) пуск ракеты, произведенный 11 января 1985г., оказался неудачным: отчего-то не прошла команда на включение двигателя второй ступени (судьба?). И пока Госкомиссия разбиралась с причинами, подоспело высочайшее повеление от 11 апреля 1985г. – эту песню прекратить! (Власть переменилась!). А вскоре, как я уже отметил, будут прекращены все работы по комплексам типа “Пионер”.

В составе ракеты “Скорость” был предусмотрен, однако, один элемент, над которым пришлось бы изрядно потрудиться, и сроки его разработки были бы существенно более дальними. Название этому элементу – тяжёлая (весом более тонны) управляемая головная часть в обычном снаряжении. Подобное боевое оснащение предусматривалось и для ракеты дальней перспективы – “Пионер-4”. Что касается ракет “Пионер-УТТХ“ и “Пионер-3”, то для них планировалось быстро создать головные части в обычном снаряжении более простые (но существенно более тяжёлые), чем для ракеты “Скорость”. Переориентация в оснащении ракет средней дальности (некоторого их количества) на головные части в обычном снаряжении в значительной мере была обусловлена инициативными проработками организаций промышленности и поддержкой всё того же Д.Ф.Устинова. Массовое оснащение наших РССД такими головными частями, вне сомнения, сильно огорчило бы “преподавателей демократии”. Ещё сильнее их опечалило бы появление системы оружия “Созвездие-Р”, основой которой, опять таки, должен был стать ракетный комплекс типа “Пионер”.

Несколько слов необходимо сказать и о другом виде боевого оснащения – о так называемых неядерных головных частях в специальном снаряжении. Одна такая головная часть была создана для ракеты “Пионер-УТТХ”, другая разрабатывалась для ракеты “Пионер-3”. Обе, по оригинальности и изящности конструкторских решений, заслуживают золотых медалей на Брюссельских выставках (шутка кладбищенская). Полагаю, однако, что головные части этого вида вряд ли могли быть причиной беспокойства для натовцев. В силу специфики, их применение в доядерном периоде конфликта могло спровоцировать войну ядерную, а в ядерном конфликте их использование становилось просто бессмысленным. Вообще, внедрение таких головных частей в системы оружия выглядело, скорее, как мозговой вывих “стратегического” мышления, нежели как обоснованная оборонная потребность. На что указывает и мизерное количество ракет, которые были оснащены этими головными частями.

Таким образом, весь ход предыдущего анализа подводит нас к двум капитальным выводам. Во-первых, коль скоро на переговорах речь шла об уничтожении ЯССД, то, учитывая упёртость американцев в отношении вооружений с обычными средствами поражения, следовало бы также упереться и предложить ликвидировать не РССД в целом, а лишь ядерные боеголовки ракет. Причём такой вариант вполне можно было реализовать в одностороннем порядке. Отсюда, во-вторых, воссоздание РССД в ядерном варианте – абсурдно, и в этой части можно побрататься с генералом Есиным В.И. То есть, РССД должна возрождаться с ракетами, оснащёнными головными частями только в обычном снаряжении, и обладать возможностями для решения нескольких разноплановых боевых задач.

Могут спросить, ну а где гарантии того, что на ракетах будут обычные головные части, а не ядерные? Ответ таков. Прежде всего, если подобное оборонное мероприятие будет осуществляться, то всё должно быть сделано исключительно честно. Что касается документированных гарантий, то здесь, сам Бог велел, воспользоваться тем циничным подходом, который в своё время предложили американцы. В заключительной фазе постыдного и уже неоднократно упоминавшегося Договора СНВ-1 от 31 июля 1991г. наши переговорщики, как ни странно, ещё продолжали шуметь по поводу крылатых ядерных ракет на подводных лодках и надводных кораблях. Старик Нитце, обретаясь по случаю в Москве, по-отечески присоветовал не базарить по этому вопросу (см. интервью в журнале “Мировая экономика и международные отношения”, №6, 1990г.). Что, в итоге, и было исполнено. В сам Договор на эту тему не попало ни строчки. Зато к Договору приложили так называемые Заявления СССР и США, в которых Стороны поклялись, в частности, сообщать периодически друг другу о максимальном количестве развёрнутых ядерных крылатых ракет морского базирования и одновременно не указывать количество крылатых ракет, не являющихся ядерными. Ну не “цинизьм” ли?! – Цинизьм, однозначно, - сказал бы известный российский политикан…

По поводу этого действа я как-то спросил одного из наших “экспертов” – участника переговоров: -“Василь Иваныч”, скажи пожалуйста, как так могло получиться, что наши мобильные комплексы наземного базирования были обставлены в Договоре детальными и жесточайшими мерами контроля, а в части американских морских “Томагавков” дело ограничилось филькиной грамотой о “честном слове”? “Василь Иваныч” смущённо развёл руками: - “Чёрт его знает. Мы, технари, сами удивлялись. Но здесь, как всегда, погоду делали наши “мидаки”, с них и спрос.”

Вообще, надо признать, что американцы проявили себя в разоруженческом процессе как шельмы высшего пошиба. Во всём видна аналитическая хватка с расчётом на много ходов вперёд, своего рода игра истинного гроссмейстера против одноглазого любителя шахмат. Сказанное хорошо иллюстрируется ещё одним ярким примером. В Договоре о РСМД присутствует, казалось бы, не по существу вопроса, Статья 7 (пункт 3): “Если баллистическая ракета наземного базирования является…ракетой…типа, созданного и испытанного для перехвата и борьбы с объектами, не находящимися на поверхности Земли, то такая ракета не рассматривается как ракета, на которую распространяются ограничения настоящего Договора”. К чему бы это? А к тому, что уже в 1987-м году американцы знали (планировали, по крайней мере), что через десять лет им потребуется экспериментальная ракета-перехватчик для отработки элементов системы противоракетной обороны! И такая ракета была создана на базе двигателей двух ступеней МБР “Минитмэн-2”!

Кстати, как тут не вспомнить об энергичной суете заокеанских “партнёров”, вознамерившихся разместить на территории бывших наших “друзей по социалистическому лагерю” так называемые противоракетные базы!? Представим теперь, что упомянутая ракета из экспериментальной трансформируется в штатную. Никакого контроля за полётными программами и содержимым полезных нагрузок этих ракет не предусмотрено! Так что вполне возможно, пока ребята от БалУевского балуются (с “баловниками” из НАТО) электронными бирюльками, под боком у Российской Федерации может появиться добротная ударная группировка баллистических ракет (не исключено, что с высокоточными головными частями в обычном снаряжении).

Для полноты исторического экскурса напомню, что финишная полировка сговора о ликвидации РССД “Пионер” была проведена в два этапа. По итогам первого (16-18 сентября 1987г. в Вашингтоне) Министр иностранных дел СССР Шеварднадзе ещё талдычил о ядерных арсеналах:…“Твёрдо и определённо договорившись подписать соглашение о ликвидации сразу двух классов ядерных вооружений, мы определили…” (“Правда”, 19.09. 87г.). А уже через месяц, по результатам переговоров с госсекретарём США Шульцем в Москве (22-23 октября 1987г.) тот же Шеварднадзе высказался обтекаемо:…“Во-вторых, здесь в Москве согласованы сроки ликвидации ракет средней и меньшей дальностей…”. И откровенно добавил:…“Если бы не московская встреча – не в обиду нашим экспертам, переговорщикам, которые работают в Женеве, - дело бы ещё продолжалось долго…” (“Правда”, 25.Х.87г.).

Это заявление, отчасти и возможно, как-то обеляет наших “экспертов”. Но только не высший генералитет Министерства обороны СССР! Летом 1991 года мне довелось присутствовать на одном из заседаний Комитета по обороне Верховного Совета СССР, где начальник Генштаба М.Моисеев (сменивший на этом посту С.Ахромеева) рисовал горизонты реформирования Вооружённых Сил. Неожиданно (не по теме) депутат-полковник принялся яростно щенять его: - Почему уничтожили ракетный комплекс “Ока”?! – На что последовал ответ: - Ну что вы всё – “Ока” да “Ока”. Чего не сделаешь во имя мира! – Сказано было с убеждённостью и без улыбки…

В заключение данного подраздела особо подчеркну, что в правовом отношении для развёртывания РССД непреодолимых препятствий не существует. Во-первых, Договор о РСМД разрешает каждой из сторон выйти из Договора, если возникли исключительные обстоятельства…Формулировки с обоснованием “исключительных обстоятельств” можно, не мудрствуя, позаимствовать из упоминавшегося выше глумливого Заявления Буша о выходе США из Договора по ПРО (разумеется, необходимо будет убрать упоминание о “государствах-изгоях” и прочей подобной чепухе). Во-вторых, Договор о РСМД не запрещает проводить проектные работы и наземную отработку нового комплекса. Более того, как было отмечено, Договор разрешает создание зенитной ракеты сверхдальнего радиуса действия на базе баллистической ракеты. В-третьих, можно вообще прикинуться “валенком” и также, как американцы блудили одно время о модернизации Договора по ПРО, предложить модернизацию Договора о РСМД. Суть модернизации, как представляется, должна состоять в дополнении Договора двумя статьями. В первой должно говориться о допущении создания РСМД с головными частями в обычном снаряжении. А вторая должна звучать также складненько, как это сделано в Заявлениях Сторон к Договору СНВ-1 в отношении крылатых ракет морского базирования (об этом было сказано ранее): в том смысле, что Стороны не будут информировать друг друга о количестве РСМД с головными частями в обычном снаряжении. Вот так, в таком духе – в таком разрезе…

При обсуждении проблем воссоздания РССД может быть задан и такой вопрос: - А к чему всё это, если недавно завершена разработка суперсовременного оперативно-тактического комплекса “Искандер”?

Слов нет, “Искандер” получился на славу! Но что он представляет из себя не как функционально замкнутая совокупность новейших технических устройств, а как система оружия? В этом смысле (в данном случае – главном) “Искандер” ничем не отличается от армейского комплекса “Ока”, созданного в 1973-1979 годах и под сурдинку слитого компанией Горбачёв – Шеварднадзе в 1987-м году. А комплекс “Ока”, в том же смысле, есть то же самое, что и ракетный комплекс “Уран”, о котором “знатоки”, либо по умыслу, либо по незнанию, как правило, не упоминают. Его разработка была поручена МИТу постановлением Правительства от 17 октября 1967г. №959-319. Основных причин тому было две.

Первая проистекала из существовавших в 1960-е годы взглядов на войну в целом, методологии планирования наземных наступательных операций и конкретной военно-политической обстановки на европейско-азиатском континенте. Соответственно, отечественная “военная мысль” конкретизировала типаж ракетных комплексов для Сухопутных войск, навязав командованию три “типоразмера”: дивизионный (тактический) комплекс с максимальной дальностью 70-100 км, армейский (350-400 км) и фронтовой (до 1000 км). То есть, предполагалось, что в Европе, в случае необходимости, армейский комплекс будет применяться с территории стран так называемого социалистического содружества (где сейчас американцы подбирают места для размещения “противоракетных” баз).

Вторая причина заключалась в том, что Сухопутные войска в 1962-м году были вынужденно “осчастливлены” ракетным комплексом 9К72 (он же “Scud”) с жидкостной неампулизированной ракетой Р-17 (главный конструктор – Макеев В.П.). Технико-эксплуатационные характеристики и оперативные возможности комплекса оставляли желать лучшего, и командование Сухопутных войск (правильнее – руководство Главного ракетно-артиллерийского управления – ГРАУ) сразу же выразило пожелание заказать на перспективу армейский комплекс с характеристиками, соответствовавшими мировому уровню. Одно из основных предъявленных тогда требований – ракета комплекса должна быть твёрдотопливная. Нашлись, правда, энтузиасты, которые попытались подсунуть жидкостной вариант “Урана”. Но Министр оборонной промышленности СССР С.А.Зверев (прекрасный организатор-управленец, сподвижник Д.Ф.Устинова) в итоге пресёк эти внутриведомственные поползновения, посоветовав сторонникам жидкостного направления перейти на работу “наискосок” – на Миусскую площадь (там располагалось Министерство общего машиностроения).

Главное же – специалисты и командование Сухопутных войск “нонче” от “надысь” отличали уже уверенно. Вообще, должен сказать, офицеры ГРАУ всех уровней, с кем довелось взаимодействовать, отличались высокой технической культурой, чувством нового, жёсткой требовательностью и умением пойти на разумный компромисс, просто человеческим поведением. Всегда с теплотой вспоминаю Григорьева А.А., Андрианова Ю.М., Лебедева В.Я., Панина А.С., Раевского В.Б., Королёва О.В. (Научно-технический комитет ГРАУ), Чуева Ю.В. и Остратенко И.Я. (3-й Научно-исследовательский институт) и, конечно же, начальника ГРАУ Кулешова П.Н.

Сравнивать же было с чем: американцы успешно завершили разработку оперативно-тактического комплекса “Першинг-1А” с максимальной дальностью 640 км. А тут подоспел и МИТ с фронтовым комплексом “Темп-С”. Кстати, жидкостная “начинка” трагически отметилась однажды и в Сухопутных войсках (в Дальневосточном военном округе): при подготовке ракеты Р-17 к учебно-боевому пуску в процессе “продувок – наддувок” произошёл взрыв с особо тяжкими последствиями для личного состава ракетной батареи. Это-то “добро” и оставили Горбачёв с Рейганом в 1987-м году для Советской Армии, пустив под нож “Оку”.

Если бы Д.Ф.Устинов не втянул тогда А.Д.Надирадзе в состязание на межконтинентальном уровне, то, безусловно, в Сухопутных войсках появилась бы не “Ока”, а “Уран”. Однако далее разработанного эскизного проекта дело не продвинулось. Выиграв конкурс с ПГРК “Темп-2С”, МИТ, с молчаливого согласия Д.Ф.Устинова, работы по армейскому комплексу фактически прекратил. Чем откровенно огорчил и навсегда обидел маршала артиллерии Кулешова Павла Николаевича. Хотя, по правде говоря, учитывая наличие фронтового комплекса “Темп-С” и ведущиеся работы по созданию отличного дивизионного комплекса “Точка”, насущной потребности в армейском комплексе не было.

А поскольку директивный “флажок” висел, то в 1972-м году Зверев Сергей Алексеевич вышел с предложением передать разработку армейского комплекса в коломенское КБ машиностроения (которое уже в течение нескольких лет возглавлял Непобедимый Сергей Павлович). Что и было закреплено в постановлении Правительства от 19 марта 1973г. №169-57. По новому “месту жительства” комплекс был наречён “Окой”. Таким образом, встречающиеся иногда утверждения о том, что комплекс “Ока” участвовал (среди других вариантов) в конкурсе на создание армейского ракетного комплекса, проистекают, очевидно, от недостаточной информированности авторов подобных заявлений. Эскизный проект МИТа был переправлен в Коломну, там его творчески переработали, улучшив ряд технических решений, и принялись “пахать” (в самом лучшем значении этого слова).

Как бы там ни было, но почти через сорок лет комплекс “Уран”, как система оружия, ожил уже в облике комплекса “Искандер”. А система оружия была задумана как бы на другой планете: могучего Советского союза – нет, могучей Советской Армии – нет и “могучего социалистического лагеря” - как не бывало! И от того, что у ракеты “Искандер” в сравнении с ракетой “Уран”- “Ока” точность фантастическая, в оперативном плане ничего не меняется: досягаемость-то осталась, практически, прежней! Тогда, в случае необходимости, из каких мест и какой “нацел” будем производить? По толпе ещё не сдохших прибалтийских “лесных братьев”, периодически собирающихся у “поминальных” камней? По грузинским виноградникам? Или, с дальней перспективой, по сборищам озверелых западноукраинских националистов?

Однажды, вскоре по завершении испытаний комплекса “Искандер”, на телевидении прошёл репортаж, в котором один из главных созидателей комплексов “Ока” и “Искандер”, глубоко уважаемый мною О.И.Мамалыга повествовал о возможности эффективного поражения “Искандером” банд террористов-душманов на Кавказе. Не иначе, видимо, “целевая обстановка” представлялась Олегу Ивановичу следующей: большая поляна, в её центре – большой котёл, в котором варится плов; вокруг котла концентрическими кругами, нетерпеливо клацая зубами и затворами автоматов, расположилось сотни две – три бандитов. Разведка всё это засекает (точка прицеливания – котёл с пловом), рассчитывается полётное задание и в считанные минуты собравшееся кодло накрывается, к примеру говоря, “кассетником”.

Олег Иванович, дорогой, неспроста ты, очевидно, заговорил о душманах – понимаешь, что “нонче” кроме как из Калининградской области реально стрелять “Искандером” больше неоткуда! А по кому? Правильно, только по генетически поперхнувшейся антирусской злобой Польше. Можно ещё из Мурманской области снести несколько передовых разведывательно-информационых объектов в Норвегии. Всё! Ну, конечно, есть ещё один вариант. Это, если, не приведи Бог, придётся повторять манёвр Михайлы Илларионовича Кутузова, шаля “Искандером” вдоль минского тракта (только вдоль, вбок не получится – ты, ведь, Олег Иванович, плавающий транспортёр в “Искандере” похерил). Возможно, у БалУевского имеются и другие варианты, однако можно с уверенностью предположить, что все они из области “граблей”, на которые наступают…

Означает ли всё сказанное, что израсходованные на создание “Искандера” ресурсы потрачены впустую? Вряд ли. Во-первых, при рачительном ведении внешнеполитической деятельности этот комплекс мог бы стать прекрасным экспортным продуктом. Совсем не худо было бы “толкнуть” несколько бригадных комплектов, например, Китаю, а если бы ещё подкинуть некоторую толику Ирану и Сирии, то мирный процесс на Ближнем Востоке наверняка пошёл бы в нужном направлении. Тогда бы нашлись средства не только для достойного поощрения замечательных коллективов – создателей “Искандера”, но и, скажем, для того, чтобы в определённой мере уменьшить собственные расходы на воссоздание РССД типа “Пионер”. Во-вторых, при разработке высокоточной ракеты “Искандер” получен ценный интеллектуальный продукт, который, при надлежащей модификации, найдёт применение и в других областях. Здесь-то, в самый раз, и поговорить об основных боевых задачах, которые могли бы решать ракетные комплексы типа “Пионер” со средствами поражения в обычном снаряжении. Однако, думаю, обсуждение это будет односторонним, если ничего не сказать о главной потенциальной военной опасности, исходя из которой должно приниматься решение о воссоздании РССД.

Помнится, сразу же после государственно-территориального погрома 1991 года и в течение последующего десятилетия российское общественное сознание подверглось неспешной и незатейливой обработке в том плане, что поскольку, дескать, с коммунизмом покончено и “холодная” война прекратилась, то ближайшие и будущие геополитические конфликты будут происходить не по оси “Восток-Запад”, а перпендикулярно ей – в направлении “Север-Юг”. Тему “кончины коммунизма” здесь обсуждать не будем – она весьма обширная да и “экспертов” по ней великое множество. Один А.Б.Чубайс чего стоит – с его “последними гвоздями в крышку гроба коммунизма” (не то что какой-то там слизняк Ципко)! Вот не так давно ещё один “гвоздь” заколотил, подписав “электрическое” соглашение во время визита В.В.Путина в Китайскую Народную Республику. А перед этим убедительно показал, кто в доме хозяин, публично и строго пригрозив неприятностями коммунисту – Президенту Молдавии. И сразу же наш Главный санитарный врач “взял на краул” и нашёл вредные вещества в молдавских винах (сотнями лет трескали – и ничего, да и, как сообщалось, английский королевский двор давно и регулярно “пуркарское” трескает”).

Впрочем, пора перейти к “холодной”. Подлую мыслишку об изменении направления “оси” первыми, естественно, начали впаривать так называемые “специалисты” по России из-за рубежа. Быстро и с охочестью её подхватили представители “прокладки”, которая вначале скромно поименует себя “политически активным классом”, а потом и “элитой” российского общества. Вся эта лизоблюдствующая кобылка настойчиво долбила о “новом ракурсе угроз”, но при этом конфузилась конкретно называть государства, которые следовало бы рассматривать как источник опасности для Российской Федерации. Преодолеть застенчивость помогли всё те же “специалисты”, они же – “учителя демократии”. В регулярных интервью и “аналитических” статьях в нашей печати с откровением указывалось (и указывается), что угрозой для наших необъятных просторов являются “орды китайцев”, а также иранские и северо-корейские ракеты. Да, и ещё этот, “последний диктатор-сталинист” Европы из Белоруссии. Тут, правда, “ось зла” возвращается в прежнее положение, ну да чего не сделаешь “за ради дела мира”.

Однако относительно “ракурса” имелись и сильные сомнения, причём на довольно высоком официальном уровне. Первым, кажется, засомневался “лучший министр обороны всех времён” П.Грачёв, строго спросив однажды обступившую его журналистскую братию: - “А зачем НАТО расширяется на восток?” Этот вопрос последовательно задавали потом министры обороны Родионов и Сергеев, министр и премьер Примаков. Даже Ельцин, с интересом заглядывая в очко телекамеры, задавал. При этом каждый из них многозначительно и интригующе замолкал, как бы намекая на некие нечистоплотные намерения НАТО.

Между тем, НАТО расширялось и не скрывает стойкого желания расширяться дальше. Зачем? В ответ, в качестве объяснения, каких-либо убедительных аргументов не приводится – всякий раз лишь одно округлое словоблудие. Но тогда подозрения в отношении “камня за пазухой” можно рассматривать как вполне обоснованные. Действительно, было бы, казалось, совершенно естественным продемонстрировать искреннее добрососедское отношение после того, как был распущен военный союз стран Варшавского Договора (“социалистического содружества”), появившийся, между прочим, в ответ на создание военного блока НАТО. И уж тем более после того, как был организован политический, экономический и территориальный погром Советского Союза. Взять бы да и распустить НАТО – более весомого жеста доброй воли трудно было бы представить. Вместо этого в военный блок втянуты не только страны бывшего “социалистического лагеря”, но и территории Большой России - Советского Союза! Цинично обсуждается ближайшая перспектива поглощения других таких территорий (на очереди – Грузия и Украина). С каким явным удовольствием, скорее – с издёвочкой, смаковался этот вопрос на последней натовской сходке в Латвии (27-29 ноября)! Чего только стоит суждение бывшего помощника Президента США по вопросам национальной безопасности, польского супернационалиста З.Бжезинского, высказанное по итогам этой сходки: - “Что касается России, то Москва должна понять, что имперская страница её истории осталась в прошлом и не повторится. Не России решать, будет ли Грузия членом НАТО или нет. Точно также, как она не могла повлиять на членство Латвии в НАТО”, (“Российская газета”, 30.Х1.2006г.). Словом, “мотри у меня!”.

А может и впрямь вся эта военно-политическая махина сохраняется и наращивается лишь для того, чтобы оборонить американо-европейскую “овечку” от “кровожадных” ирано-сирийских и северо-корейских “волков”? Как говаривал в подобных ситуациях (разумеется, по другому поводу) подельник Горбачёва Э.Шеварднадзе, “толко одны очен наивни луды” могут в такое поверить. Даже такие неоднократно обмаравшиеся и осклизлые субъекты, как “политтехнологи” с ведущих каналов российского телевидения, не поверят! И вряд ли борцы за торжество американского образа жизни не осознают, что делают всё это не просто в отношении так называемых “национальных” интересов Российской Федерации, а, прежде всего, в отношении национальных чувств русского народа. Если кому-то непонятно, что последнее означает, поясню словами русского грузина, Великого Государственника:…-“Свою агрессию против нашей страны Япония начала ещё в 1904 году во время русско-японской войны…Наш народ верил и ждал, что наступит день, когда Япония будет разбита и пятно будет ликвидировано. Сорок лет ждали мы, люди старого поколения, этого дня…”. (И.Сталин. Обращение к народу 2 сентября 1945 года). – Для желающих глубже прочувствовать данное пояснение могу порекомендовать ознакомиться со словами к вальсу “На сопкахъ Манчжурiи“, написанными до 1917 года (вальс в этой редакции очень душевно “исполн. изв. оперет. певецъ М.И.”, как указано на граммофонной пластинке, изготовленной по технологии “ZONOPHONE RECORD”).

А может быть имеются какие-то другие убедительные свидетельства окончания “холодной” войны? Вряд ли к таковым можно отнести демонстративно скорую установку радиотехнических разведывательных комплексов в бывших советских прибалтийских республиках. То же самое можно сказать в отношении антироссийской поправки Джексона-Вэника, принятой Конгрессом США в 1972-м (!) году (“друг” Джордж при каждой встрече с “другом” Владимиром обещает её отменить). Явно не попадает в разряд “свидетельств” и циклопических размеров ежегодный военный бюджет США. И уж тем более не ракетные базы, размещение которых под боком у Российской Федерации унавоживают американцы. Или, наверное, прекратила вещание на русском языке радиостанция “Свобода” – голос, финансируемый Конгрессом США (или, по крайней мере, изменила характер вещания)? Опять же нет, блюёт также сладострастно, как и в старые времена, разжигая национальную и социальную злобу (чего стоит только “задушевная обстоятельность” двух записных гнид – Володьки Тольца и Толяна Стреляного).

Возвращаясь снова к Заявлению Буша (сына) по поводу отказа от Договора по ПРО, напомню его глумливую концовку : - “Холодная” война давно осталась позади. Сегодня мы оставляем позади один из последних её реликтов”. Поскольку я являюсь лицом неофициальным, мне в своих оценках словесную польку-бабочку выкамаривать необязательно (запрет въезда в “цивилизованные страны” меня не пугает в связи с отсутствием потребности поездок туда). Тогда, суммируя сказанное выше, по поводу “последних реликтов” я свободно могу высказаться словами одного из персонажей замечательной повести А.Серафимовича “Железный поток”: - “И как только ты, говнюк, могешь мне такие вещи говорить!?” И, соответственно, резонно задаться вопросом, почему, несмотря на регулярные заверения в “прагматичном партнёрстве” (а то и в “дружбе”), в принципиально важной области политика конфронтации со стороны США осталась, фактически, прежней?

Ответ дан давно и многими. Живи хромой пират Сильвер в наше время, то попугай на его плече выкрикивал бы хрипло не “Пиастры, пиастры!”, а “Ресурсы, ресурсы!” Идеологам “самого совершенного образа жизни” необходим глобальный контроль над всеми видами жизненно-важных ресурсов, и потому все потенциально опасные препятствия на этом пути должны быть устранены! Не завтра, так послезавтра, и главное – рационально использовать имеющийся арсенал возможностей и средств.

Одно из первоочередных, вызывающих особо неприятные предчувствия препятствий – Российская Федерация. Ведь не факт, что завтра на планете Земля не возникнет новое государство, пусть и модифицированный, но новый Союз – Советский Союз Народов России! Поэтому, если и не удастся быстро развалить на несколько послушно управляемых кусков самый крупный шмат от старого Союза, то надо, по крайней мере, попытаться надёжно его нейтрализовать – до поры. На западном направлении “дуга ненависти” сформирована уже добротно – с перспективой её совершенствования (что вполне реально, если в политико-властной “элите” Российской Федерации будут и далее преобладать люди с философией лавочников). Очередная задача – сообразить нечто в том же духе на южных рубежах, и кое-что уже вытанцовывается. Потому-то с таким большим усердием пытаются пристегнуть “одну восьмую” к различного рода антииранским акциям!

И не скрывают главного желания – повторить одну из четырёх капитальных антигосударственных диверсий времён Никиты Хрущёва: стравить теперь коммунистический Китай с “демократической” Россией! Судя по некоторым “элитарным” публикациям, желающих подсобить в этом мероприятии у нас найдётся в достатке. Хотелось бы верить, что на этот раз различного сорта мразь в своих желаниях будет действенно ограничена.

Между тем, “есть мнение”, что в перспективе наибольшую опасность для “цивилизованных” стран будет представлять “международный терроризм”. При этом конкретные адреса почему-то никогда не называются. Сей существенный пробел необходимо восполнить, в связи с чем не открою, очевидно, ничего сверхъестественного, если скажу, что наиболее наглым и дееспособным субъектом обозначенной международной деятельности является и будет являться блок НАТО (до тех пор, пока в его составе будут присутствовать и верховодить Соединённые Штаты Америки). Свидетельством тому, повторюсь, бандитское избиение Югославии в 1990-х годах и длящаяся уже несколько лет кровавая оккупация Ирака. В последней, прошу заметить, с энтузиазмом участвует даже прибалтийская “чухна”, только-только встроившаяся в военную структуру НАТО. Можно не сомневаться, что энтузиазм “ржечи посполитой”, “чухны” и т.п. будет несравненно выше, если представится возможность поиметь долю малую от шкуры ненавистного российского медведя. На такое “благое дело” эта “корпорация” не поскупится подготовить не один десяток полнокровных дивизий, тем паче, что кое у кого опыт участия в походе за малой долей имеется (в 1941-1945г.г.).

Так что для проявления максимального реализма в определении наиболее вероятного и единственно опасного военного противника Российской Федерации имеются вполне резонные основания. Понятно, что в серьёзном конфликте с “преподавателями демократии” без применения ядерного оружия не обойтись. Мера эта – крайняя, и потому необходимо иметь средство, которое могло бы помочь потенциальному и не в меру зарвавшемуся “партнёру” вовремя осознать свои заблуждения (“маненько охолонуть”), или, иначе, дать ему возможность быстро протрезветь. Таким наиболее эффективным средством является, безусловно, РССД с ракетами, оснащаемыми головными частями в обычном снаряжении.

Правомочность и реализуемость обозначенной функции РССД лучше всего проиллюстрировать на фоне соответствующих основных боевых задач. К ним я отнёс бы следующие:

Как видим, содержимое “европейской потребительской корзины” существенно различается как по целевой направленности, так и по требующимся для реализации затратам времени. В оперативном плане одна часть задач надёжно решается средствами самой РССД, другая наиболее эффективно может быть выполнена в скоординированном взаимодействии с другими боевыми средствами (например, самолётами типа Ту-22М3). В связи с последним замечанием опять напомню об одной из насущных мер в оборонном строительстве – о необходимости создания Сил стратегического назначения (как нового Вида Вооружённых Сил страны), повседневная и боевая деятельность которых должна планироваться и осуществляться под единым командованием.

В любом варианте важное значение для эффективного применения РССД будет иметь объективно обоснованный уровень нормативов решения соответствующих задач (уровень ущерба, наносимого объектам поражения). К примеру, когда в 1980-х годах в оценочную проработку пошла система оружия (на базе комплекса типа “Пионер”), предназначенная для поражения авианосцев, на одном из совещаний было высказано замечание-сомнение: - Это сколько же необходимо всадить в авианосец боевых блоков, чтобы он утонул?! – На что мудрый системщик из МИТа ответил: - А зачем много? Вовсе необязательно, чтобы он тонул. Главное – чтобы он “коптил” долго!

Последние пять задач из приведенного перечня следует, скорее, рассматривать как примерную иллюстрацию возможностей и средств быстрого пробуждения сознания граждан тех стран (страны), чьё руководство (да и часть самих граждан) может иногда пребывать в пагубном заблуждении относительно допустимых пределов “демократических наставлений”.

В техническом плане проблемы воссоздания РССД условно можно подразделить на три группы. К первой относятся работы, практически не связанные с необходимостью получения нового знания – потребуются лишь в достатке финансовые и материальные ресурсы. Это, в частности: разработка и изготовление простых тяжёлых головных частей (кассетных или сосредоточенного действия) для решения задач, не требующих высокой точности стрельбы, то есть, без самонаведения на конечном участке полёта (определённый конструкторский задел по таким головным частям был создан в 1980-е годы); изготовление ракет-носителей и наземного оборудования (основой, очевидно, должны явиться компоненты комплекса “Тополь-М”, а при рачительном подходе к делу многое можно использовать и из снимаемых с боевого дежурства комплексов “Тополь”).

Оснащение ракет головными частями с самонаведением на неподвижные объекты с точно известными координатами потребует определённого объёма опытно-экспериментальной отработки. Учитывая уже имеющиеся достижения в этой области, можно не сомневаться, что этот вариант также будет успешно реализован.

Протяжённый этап исследований и экспериментов будет, очевидно, неизбежным при создании головных частей (отделяющихся от них поражающих элементов) с самонаведением на подвижный объект. Но и здесь, при надлежащем финансировании, вряд ли можно ожидать каких-либо непреодолимых трудностей. В целом, успех дела будет в значительной мере зависеть от того, насколько разумно будет выстроена кооперация исполнителей работ.

В целях достижения максимальной боевой эффективности внутренняя структура РССД должна, видимо, предполагать “узкую специализацию” организационно- штатных боевых единиц (дивизий, полков и даже дивизионов): например, полк- “разрушитель аэродромов”, полк- “истребитель авианосцев” и т.п. При этом, безусловно, создание РССД будет сопряжено, с существенной (поэтапной) доработкой системы боевого управления РВСН. По большому счёту, речь должна идти о разработке одной из подсистем Системы боевого управления Силами стратегического назначения.

В чём заключаются основные достоинства предлагаемой системы оружия? Во-первых, убедительная мощь боевого оснащения при воздействии по соответствующим объектам и возможность надёжного осуществления этого воздействия из глубины своей территории и на огромных расстояниях. Во-вторых, изумительная боеготовность и быстрое достижение результата (в пределах 5 – 15 минут после пуска). В-третьих, практически неограниченная гибкость применения (с возможностью оперативного перенацеливания) – в зависимости от меняющейся во времени целевой обстановки. В-четвёртых, участие в создании наиболее сложных вариантов представляет прекрасную возможность для профессионального становления нового отряда высококвалифицированных специалистов, то есть, для сохранения и развития интеллектуального потенциала. Наконец, появляется реальный и эффективный механизм воздействия на неустойчивую психику “учителей демократии”.

Реальность состоит в том, что, “по большой нужде”, РССД может быть применена также уверенно, как это проделывали американцы в войнах на Ближнем Востоке и при избиении Югославии (имеется в виду использование ими различных ракет с головными частями в обычном снаряжении). Разговоры о том, что, дескать, пуск баллистической ракеты средней дальности может означать начало ядерной войны, несерьёзны. Хотя бы уже потому, что и любую крылатую ракету большой дальности, при желании, можно принять за ядерную. И потом, некоторые образцы наших и зарубежных тактических ракет давно комплектуются различными боеголовками, в том числе ядерными.

Предвижу ещё один вопрос-контраргумент: - Всё это, положим, замечательно, но в какую “копеечку” влетит развёртывание такой системы оружия?

Ответ таков: во вполне нормальную и подъёмную для государственного бюджета цену. Во-первых, как я отметил ранее, при создании РССД целесообразно использовать компоненты ракетных комплексов “Тополь” и “Тополь-М”. При этом часть пусковых установок могла бы быть исполнена в стационарном наземном варианте, более простом и дешёвом (поскольку в данном случае речь идёт не об оружии возмездия, а о “воспитательном ” оружии). Во-вторых, поскольку данными о современных ценах я владею слабо, то попытаюсь успокоить общественность косвенным методом – с использованием информации из прошлого. Тем более, что в данном случае интересны не сами цены, а их соотношение по различным видам военной продукции. В ценах середины 1980-х годов ракета (без ядерных боевых блоков) и самоходная пусковая установка (СПУ) комплекса “Пионер-3” оценивались в среднесерийном производстве в 1,5 и в 1,75 млн. рублей соответственно. В тех же условиях ракета комплекса “Ока” стоила 0,4 млн.рублей, а СПУ этого комплекса – 0,9 млн.рублей (при этом необходимо иметь в виду, что забрасываемый вес полезной нагрузки у ракеты “Ока” в несколько раз меньше, а в целом комплекс типа “Ока” не способен, практически, решать боевые задачи, свойственные комплексу типа “Пионер”). Далее, усовершенствованный танк Т-80 оценивался в 0,7 млн.рублей, то есть, грубо говоря, два таких танка стоили столько же, сколько СПУ комплекса “Пионер-3”. Далее, стоимость многоцелевой подводной лодки (без ракет) составляла, в зависимости от проекта, от 225 до 320 млн.рублей. И, наконец, тяжёлый крейсер типа “Пётр Великий” (без ракет) оценивался в 350 млн.рублей, авианосец типа “Адмирал Кузнецов” – в 500 и перспективный атомный авианосец в 850 млн.рублей (оба – без самолётов и вертолётов). Таким образом, рассуждая для наглядности упрощенно, можно констатировать, что в денежном выражении 300 СПУ комплекса “Пионер-3” с двойным комплектом ракет (а при наличии средств перезаряжания больше и не нужно) – приблизительно эквивалентны 2000 танков, или 5-и многоцелевым подводным лодкам, или 1,5-3-м авианосцам.

Отсюда, совершенно естественной и актуальной является постановка вопроса об определении приоритетных направлений выделения располагаемых ресурсов. Методологически данная задача наилучшим образом может быть решена в рамках комплексных исследований по обоснованию тактико-технико-экономической эффективности различных видов вооружения и военной техники (в наиболее совершенной постановке такие исследования впервые были заданы в конце 1980-х годов в рамках НИР “Перспектива-2010”). Однако понятно, что степень реализации научных рекомендаций зависит непосредственно от той самой “ресурсной располагаемости”. Тогда, в ситуациях, когда “располагаемость” близка к критически бедной, без использования майевтики (эвристики) не обойтись. Иными словами, не задав последовательно ряд очевидных вопросов, рациональных предложений по системе приоритетов не выработать.

Применительно к обсуждаемой теме задам, для начала, вопрос провокационный: - Является ли создание РССД типа “Пионер” первоочередной задачей при планировании оборонных мероприятий на ближайшие 10- 15 лет? Из предыдущего повествования может показаться, что автор статьи придерживается именно такой точки зрения. Ничего подобного!

Приоритетом №1 я считаю создание Войск воздушно-космической обороны (ВКО) и их форсированное оснащение зенитными ракетными системами типа С-400 и “Тор-М2”, а также современными истребителями-перехватчиками. То есть, речь идёт о воссоздании (на качественно новом уровне) вида Вооружённых Сил, существовавшего когда-то под названием Войск ПВО страны. Недавний безобразно-постыдный случай с незамеченным пролётом “неизвестного” вертолёта от Москвы до Красноярска говорит о многом (“Российская газета”, 15.03.2006г.). Остаётся лишь удивляться тому, что в связи с продемонстрированной “михайловской” импотенцией Министр обороны жаловался не куда-нибудь, а Генеральному прокурору страны!

О необходимости объединения ряда военных организаций в составе нового вида Вооружённых Сил – Сил стратегического назначения (ССН) – я уже говорил. Основой их структуры должны, очевидно, явиться межконтинентальные ракетно-ядерные системы наземного базирования. Отсюда, задача №2 – ускоренное обновление таких систем: не дай Бог, стоящие на боевом дежурстве старые жидкостные ракеты начнут “мочиться” в шахтах также энергично, как в своё время у американцев “Титан-2”. С позиций дальней перспективы, развитие ядерной наземной компоненты ССН будет целесообразно, видимо, осуществлять на основе системы оружия типа “Курьер”. Проработанные в своё время варианты её базирования исключают не только помыслы, но даже мечты о нанесении так называемого “обезоруживающего” удара. Этому варианту как нельзя лучше соответствовал бы и Договор о сокращении стратегических наступательных потенциалов (СНП), заключённый Российской Федерацией и США 24 мая 2002г. (первый Договор на подобные темы, в котором присутствуют признаки трезвого мышления с нашей стороны).

Но вот что настораживает. В мае 2003 года Министр обороны С.Иванов обмолвился в печати, что российско-американская рабочая группа готовит документ, который призван конкретизировать механизм выполнения этого Договора. А зачем?! Уж не для того ли, чтобы отчитываться в типаже и количестве боевых блоков на ракетах? И заодно о порядке передислокации самоходных пусковых установок? А может быть просто от того, что сотрудники соответствующих управлений в Минобороны и в МИДе томятся от безделья?

Вторая по значению компонента в составе ССН – Космические войска. Обеспечение должного технического уровня и оперативных возможностей систем космической разведки и спутниковых элементов Системы боевого управления Вооружёнными Силами следует, очевидно, рассматривать как третью приоритетную задачу в оборонном строительстве. Нахождение Космических войск в составе ССН наверняка поможет избежать и ресурсоёмких “шалостей”, таких например, как попытка "под шумок" (под болтовню о национальной безопасности) раскрутить строительство никому ненужного космодрома на Дальнем Востоке.

Системы оружия дальнего действия со средствами поражения в обычном снаряжении, как было отмечено ранее, являются естественным и необходимым дополнением ядерной составляющей ССН. РССД – одно из таких средств ведения вооружённой борьбы, и в иерархическом перечне оборонных приоритетов эту систему оружия я ставлю на четвёртое место. Совершенно очевидно, что в состав неядерной компоненты ССН следует включить и дальнюю авиацию. Имея в виду, что все самолёты-носители должны быть “спрофилированы” только под средства поражения в обычном снаряжении. При этом отношение к имеющемуся “наследству” должно быть существенно дифференцированным.

Группировку самолётов типа Ту-22М3 необходимо “холить и лелеять”, то есть, по возможности, всемерно совершенствовать. Сюда же, до выработки технического ресурса, можно включить и оставшиеся “штуки” самолётов Ту-160. Заказы на их новое производство являли бы собой яркую затратную буффонаду: в советских ценах один такой самолёт (без вооружения) стоил 45 млн.рублей, то есть столько же, сколько 13 СПУ комплекса типа “Пионер” с ракетами! Что касается самолётов типа Ту-95, то их давно пора было бы отправить в “бляминг” (в блюминг или в слябинг). Лучше же, конечно, было бы сдать в бессрочный лизинг Китаю или Ирану, если бы взяли. Во всяком случае, пора оценить, зачем и какой ценой эти “мамонты” поддерживаются в технической готовности. Разве что за ради использования в качестве одного из средств стратегической разведки в мирное время. В целом же, ядерная авиационная группировка в составе ССН – это дремучий анахронизм: она никогда не была способна участвовать не только в ответном, но и в ответно-встречном ударе.

В развитие последних соображений позволю себе озвучить совершенно крамольную мысль. Суть её заключается в том, что Военно-воздушные силы (ВВС), как один из видов Вооружённых Сил, также являются анахронизмом. Действительно, авиационная боевая техника, как один из видов вооружения (одно из средств ведения вооружённой борьбы), в оперативном отношении является одним из средств решения конкретных боевых задач. Тогда, организационная привязка авиационных воинских частей (формирований) к соответствующим военным Командованиям является вполне логичной. И, кстати, прецедент имеется: не управляет же главком ВВС действиями авиации Военно-морского флота! Так что нет ничего противоестественного в передаче дальней авиации в состав ССН, истребителей-перехватчиков – в войска ВКО, тактической авиации - Сухопутным войскам. Одновременно, взамен организационно-управленческой структуры ВВС, было бы необходимо образовать в Министерстве обороны Главное авиационно-техническое управление, передав ему всю военную авиационную “науку”, подготовку лётных кадров, функции головного заказчика новой авиационной техники, надзора за состоянием летательных аппаратов и их регламентно-технического обслуживания в войсках. Ему же можно было бы подчинить и военно-транспортную авиацию.

Было бы, наверное, несправедливо не сказать несколько слов о “мариманах”. И, прежде всего, о так называемой “высочайшей” живучести подводных ракетоносцев в ответном ударе (понятно, о тех, что пребывают у пирсов, речь не идёт). У нас почему-то принято расхваливать достоинства ракетных комплексов, размещаемых на подводных лодках. Но ведь известно, что уровень эффективности системы оружия морского базирования определяется, в первую очередь, тактико-техническими характеристиками и особенностями эксплуатации корабля-носителя. Согласно изобильной публицистики, мнения “мариманов” относительно того, что они могут делать под водой, можно разделить на две взаимоисключающие группы. Одни любят посудачить о почти абсолютной бесшумности наших подводных лодок. Другие утверждают, что под водой они далеко и всё слышат. С этим делом стоило бы разобраться профессионально и объективно. Поскольку, надо полагать, потенциальный противник в технико-технологическом плане не дурнее нас. И тогда вопросы формулируются следующим образом:

Вопросы не праздные, особенно во взаимосвязи с особенностями природной среды базирования наших ракетоносцев. Не исключено, что взвешенный взгляд на проблему приведёт к отказу от строительства здоровенных подводных посудин и к их замене кораблями с 3-6-ю межконтинентальными ракетами на борту (“лучше меньше, да лучше!”).

От составителя: Здесь уважаемого Юрия Васильевича, автора этого текста, снова немного заносит. Ибо ответы на эти вопросы давно уже даны:

Подводные лодки проекта 667БДРМ стали одними из первых отечественных атомоходов, почти полностью неуязвимых в районах своего боевого дежурства. Выполняя патрулирование в арктических морях, непосредственно прилегающих к российскому побережью (в том числе и под ледяным покровом), они, даже при наиболее благоприятной для противника гидрологической обстановке (полный штиль, который наблюдается в Баренцевом море лишь в 8% «природных ситуаций»), могут быть обнаружены новейшими американскими атомными многоцелевыми подводными лодками типа «Улучшенный Лос-Анджелес» на дистанциях менее 30 км. Однако в условиях, характерных для остальных 92% времени года, при наличии волнения и ветра со скоростью более 10-15 м/с, РПКСН проекта 667БДРМ не обнаруживаются противником вовсе или могут фиксироваться ГАС типа BQQ-5 (установленных на «Лос-Анжелесах») на дальностях менее 10 км, когда дальнейшее подводное слежение вызывает повышенную опасность столкновения лодок и одинаково опасно как для «охотника», так и для «дичи». Более того, в северных полярных морях существуют обширные мелководные районы, где даже в полный штиль дальность обнаружения лодок проекта 667БДРМ снижается до менее чем 10 км (т.е. обеспечивается практически абсолютная выживаемость подводных ракетоносцев).

При этом следует иметь в виду тот факт, что российские ракетные подводные лодки несут боевое дежурство фактически во внутренних водах страны, достаточно хорошо (даже в нынешних условиях) прикрытых противолодочными средствами флота, что еще больше снижает реальную эффективность НАТОвских лодок— «киллеров».

Проект 995 "Борей" имеет еще более низкую шумность.

Вопрос здесь, на самом деле, лежит совершенно не в той плоскости, в какой его ставит Юрий Васильевич. Современный российский РПКСН, несущий дежурство в высоких северных широтах, практически неуязвим - это есть факт. Но стоящий в базе он абсолютно беззащитен и практически бессмысленен, это просто крайне дорогостоящая куча ржавеющего железа. Поэтому вопрос в том, что РПКСН должны как можно большее время находиться на боевом дежурстве, и как можно меньше торчать в базах. А в нынешней России наблюдается совершенно обратная ситуация: огромные деньги идут на постройку РПКСН, которые затем будут ржаветь в базах, выходя в море изредка и, как правило, ненадолго - "в целях экономии средств".

Коснусь также одной флотской проблемы общего плана. Некоторые из “мариманов”, в особенности почитатели адмирала Колчака, периодически взывают к строительству большого океанского военного флота, с тем, “чтобы российский флаг снова гордо развевался на морях и океанах”. При этом никогда не говорят системно и вразумительно о боевых задачах, которые в перспективе надлежало бы решать такому флоту. Неужто собрались отвоёвывать Аляску, Маршалловы и Соломоновы острова с Мариинскими в придачу? А то, может, и Русскую Калифорнию?

Взяли бы да и прикинули на досуге, что актуальнее для обороноспособности страны – построить, грубо выражаясь, “нутряным” паром два авианосца за 10 лет (и потом не знать, что с ними делать) или за те же средства в течение 5-и лет оснастить войска ВКО современными системами оружия? И потом, всё-таки надо не забывать, что “одна восьмая” и “одна шестая” отличаются друг от друга не просто арифметически. Заодно не мешало бы, вместо бормотания о “гордом развевании” и дутого возвеличивания “исследователя” и палача в одном флаконе, хотя бы раз обстоятельно рассказать о действительно героической странице из истории нашего Флота – о той роли, которую он сыграл в длительной обороне Севастополя и в битве за Кавказ в Войне 1941-45 годов…

Из мировой практики известно, что вопросы рационального использования государственных ресурсов на военные нужды наилучшим образом решаются на основе программно-целевого управления оборонным строительством в целом. Мы шли к этому, но в советское время одолели лишь программное планирование развития вооружения и военной техники (и то скорее как методу, а не как одну из главных функций процесса управления). Насколько можно судить по печатным публикациям, особого прогресса в этом деле не произошло. Между тем, имеется Генеральный штаб и Аппарат Начальника вооружения, все – с “наукой”. Следовательно, есть кому готовить предложения о совершенствовании государственного управления, по крайней мере, в одной из областей оборонной деятельности - в военном строительстве.

Понятно, что и “наука”, и “отцы командиры” нуждаются в профессиональном и требовательном контроле, в связи с чем приведу небольшой пример из прошлого. Незадолго до начала “перестройки” председатель Военно-промышленной комиссии Л.В.Смирнов пригласил к себе трёх “военнослужащих” с целью послушать их соображения о целесообразных направлениях развития Стратегических ядерных сил страны. Докладчик, начальник головного института Генштаба Стрельченко Б.И., чётко и в деталях излагал научное видение ракетно-ядерного “будущего” – в том смысле, что необходимы будут комплексы такие, такие-то и вот такие. Смирнов терпеливо его выслушал и мягко сказал: - “Борис Иванович, Вы знаете, даже мы здесь, в Кремле, кабинетные работники, уже осознали, что формула “И пиво тоже буду” не всегда является наиболее подходящей”. Начальник Генштаба Ахромеев С.Ф., смущённо порозовев, не нашёлся, как быстро и правильно прокомментировать откровения своего подчинённого. Выручил начальник Главного оперативного управления Варенников В.И.: - “Есть предложение совещание прервать, мы у себя внимательно разберёмся и с проектом пятилетки Вам всё обстоятельно доложим”. На том и порешили. Но новый доклад Леониду Васильевичу заслушать уже не довелось: на властный помост взобрался Горбачёв и, затаив какую-то старую злобу, изгнал Смирнова одним из первых (Смирнов Л.В. был одним из ближайших сподвижников Устинова Д.Ф.)…

Замечу, и не открою при этом ничего нового, что успех дела в гражданской сфере народного хозяйства также может быть обеспечен только при переходе к программно-целевому управлению экономикой в целом (разумеется, при условии осуществления некоторых других базисных мер политического и экономико-социального характера). Но, судя по всему, до понимания этого очевидного факта у нас ещё далеко. То, что имеется в наличии сейчас, называясь федеральными целевыми программами и так называемыми “национальными” проектами, есть классический пример дилетантства и извращения фундаментальной идеи (воплощённой в стройную методологию – но не в систему! - в США в самом начале 1960-х годов). Когда я прочитал высказывание Д.Медведева (“Российская газета”, 13.02.2006г.) о том, что …“федеральных целевых программ может быть сколько угодно. Были бы средства…”, то несказанно подивился девственности представлений (первого Заместителя Председателя Правительства!) о применении программно-целевого метода к решению насущных экономических и социальных задач.

Ну а мысли, озвученные на всероссийском совещании по вопросам “нацпроектов”, вызывают просто-таки подлинное сострадание, даже, я бы сказал, прошибают до слезы. Особливо в той части, что деньги наиболее умело тратились в эпоху царской России и что Российская Федерация только ещё учится тратить деньги (заметка “Сигнальный метод” в “Российской газете” от 13.12. 2006г.). Как тут не вспомнить Владимира Ильича, который наставлял учиться, учиться и учиться. И, надо признать, здесь есть повод для оптимизма: на упомянутом совещании заметно проявилось интуитивное желание постигнуть суть такого фундаментального понятия, как обратная связь. Стало быть, не исключено, что в ближайшее время возникнет интерес к тому, чтобы понять, что есть Система управления вообще и Система государственного управления в частности. А там уж рукой подать до уяснения подлинной сути программно-целевого метода. Соответственно, придётся осмыслить, в чём должно заключаться главное предназначение Правительства:

Возможны и варианты. Например, в годы горбачёвщины “в верхах” бытовала и такая глумливая установка-фраза: - Мы должны накормить народ (!!??). В зависимости от выбранного варианта явится и соответствующий результат. Понятно, что даже при наиболее правильном варианте мгновенного успеха ждать не приходится: как никак, тратить деньги учимся уже двадцать (20) лет, и запах от этого обучения сам по себе быстро не выветрится…

Первый раз в сторону от радикально нового подхода к организации работ в важнейших сферах жизнедеятельности государства и общества нас аккуратно увели в начале 1970-х годов (в первую очередь была кастрирована логико-функциональная основа программно-целевого метода – в его приложении к общественно-экономическим системам высшего порядка сложности). Такая, скажем, хитрая и отъевшаяся амбарная мышь, как “известный экономист” Гаврила Попов, могла бы поделиться на эту тему воспоминаниями. В частности, и о том, как саботировались идеи и предложения Джермена Гвишиани, бывшего в то время заместителем Председателя Государственного комитета по науке и технике СССР (и, кстати, ещё и зятем А.Н.Косыгина)…В 1987-м году в Аппарате Совета Министров СССР были подготовлены рабочие предложения с обоснованием необходимости и порядка перехода к полномасштабному программно-целевому планированию развития экономики. Они так и остались лежать где-то под сукном.

Тем не менее, в том же году Правительством был принят комплексный пакет постановлений (№816-№825, все от 17 июля 1987г.), имевших целью существенно изменить правила и процедуры управления хозяйственной деятельностью (но не предусматривавших реставрацию частно-капиталистических отношений в обществе!). Реализация этих решений на практике гарантировала динамичный прогресс в дальнейшем общественно-экономическом развитии страны. Следующим шагом неизбежно явился бы переход к программно-целевому управлению. Однако коллективный “некто” тут же распорядился отправить “состав”, сформированный из десяти вагонов-постановлений, в тупик и “громко крикнул из ветвей” о переводе стрелки на “путя” возврата к обществу со “справным хозяином” (на знамени которого, как известно, написано чётко: человек человеку – волк!).

“Плачущий большевик”, протирающий ныне штаны в Совете Федерации, мог бы, наверное, рассказать, кем и как всё это было организовано. Но не тут-то было: бывший “паренёк с Урала” надолбал в 1996-м году пухлый том воспоминаний под названием “Десять лет великих потрясений” и почему-то многие принципиальные вопросы выверенно обошёл сторонкой. Не он один. В.И.Воротников (в те годы - член Политбюро ЦК КПСС, председатель Совета Министров РСФСР) в своих дневниковых записках (“А было это так…”, 1995г.) тоже поскромничал. Зато Николай Иванович Рыжков, испытывая, видимо, определённую неловкость, поставил часовенку на поле у Прохоровки…Между тем, некоторые энтузиасты до сих пор ставят “рыночную” акцию в заслугу “дурилкам картонным” - шалопаю от экономики Е. Гайдару и его подельникам…

Разработка и внедрение программно-целевого механизма управления жизнедеятельностью страны – дело многотрудное, но реальное. Было бы понимание и желание!...Концовка моего повествования кому-то может показаться не логичной, то есть, не по теме. Но это как посмотреть, и тогда снова вполне сгодится известный ответ:- “Как знать, как знать, Иван Сергеевич!”.

Итак, мы рассмотрели ряд вопросов, представляющихся не лишними при обсуждении мер, связанных с обеспечением безопасности Государства. Государства не в смысле Системы Власти, а Страны – с конкретной территорией, населяющим её народом и природными богатствами. Не случись погрома 1991 года, затронутая тема, наверное, обсуждалась бы как-то иначе и, возможно, не обсуждалась бы вовсе. Но в тот год Большая Россия – Советский Союз, занимавшая одну шестую часть мировой суши, была “перестроена” просто в Россию – Российскую Федерацию, расположившуюся уже на одной восьмой части той же суши (то есть, территориально приусохшую на 25%, по населению – на 50% и по природным ресурсам – на величину, не поддающуюся оценке). Очевидно, опрометчиво было бы утверждать, что не найдётся охотников повторить подобную операцию и с “одной восьмой”. Судя по тому, как складываются “партнёрские” отношения со странами “развитой демократии”, работы у Московского института теплотехники и его собратьев будет ещё много. Значит, придётся постараться, не забывая одновременно и о рачительном отношении к народным отчислениям на оборонное строительство.

(в 1969-1991г.г. – в Аппарате Военно-промышленной
комиссии Совета Министров СССР)

Москва, декабрь 2006г.

НАЗАД НА ГЛАВНУЮ СТРАНИЦУ

Есть комментарии? Пишите мне: bbird@mail.ru