ПЕРСЫ

Учится в России в Москве прелестный такой иранец Монем Соруш, и его преподавательница Willie_Wonka иногда записывает в своем LJ его рассказы:

Как Сашка Македонский от персов бегал

- Извините, я вас прерву, – говорит Соруш. – Сейчас американцы снимают новый фильм, называется “Триста”, такая же ерунда, как “Александр Македонский”. Вы не видели “Александра Македонского”?
- Бог миловал.
- Так вот, эти “Триста”, там всё происходит во времена Ксеркса. Греки вторглись в Персию, и вот их пяти-шеститысячная армия заходит в горы, в ущелье, и там их военачальник, которого, кстати, по-моему, зовут Спартак… почему-то… так вот, он обнаруживает, что их предали, среди греков предатель, и это ущелье – ловушка. Тут он распускает всю свою армию, да, то есть сам разрешает им разойтись. Ну, он не хотел, чтобы они так просто свалили. И с ним остаются триста человек – ну, чистые убийцы! Его личная охрана, кто присягнул умереть за него. Чистые убийцы! И вот весь фильм – это два часа, за которые персы, такие дикие и невежественные пещерные люди, перебили триста этих прекрасных бойцов! Сначала одного, потом другого… И вот такую ерунду они снимают и показывают!

Вообще греки с помощью американцев и их историков давно тут продвигают мысль, что Александр Македонский всех в Персии победил. Ну, бред же полный! Персы греков всегда били, как хотели. Просто подчистую выкашивали. У нас была стратегия, абсолютно гибельная для греков. Греки, знаете, любили построиться такими квадратами десять на десять, а у персов были колесницы, они к ним приделывали такие длинные железные ножи и греков просто буквально косили. Заезжали на колеснице поглубже в строй и разносили их армию изнутри. В фильме “Александр Македонский” они всё старательно подчёркивали, что Персеполис был столицей, чтобы понтоваться: ах, мол, Александр Македонский победил персов, захватил столицу Персии! Да не был Персеполь никогда столицей! Они бы хоть на карту посмотрели! Где бывает столица, где люди живут? Там, где вода! А вокруг Персеполя на сорок километров нигде воды нет. Думаете, зачем при строительстве Персеполя делали эти гигантские бассейны? Чтобы хранить воду! С водой проблемы!

В 530 году до нашей эры Кир Великий отдал приказ строить Персеполь. И после Кира Дарий это продолжил, в общем, его строили все Ахемениды, девять царей, но с перерывами иногда на войну, года на четыре, на пять, поэтому не все три века, а 180 лет его строили. И, кстати, на строительстве работали не рабы, а свободные люди, им платили. И не только там мужчины, парни работали, но и женщины, девочки даже. Каждый в меру сил: не может тяжёлую работу делать, ну, пусть хоть воду подносит. И вечером каждый день с каждым расплачивались! Никакого рабского труда. Великая Китайская стена просто стоит на трупах. На строительстве пирамид народу полегло, что и не счесть. Колизей – я вообще молчу. А Кир Великий за всю свою жизнь никогда никого не убил. Ни одного человека! В то время в Персии было три нации: на юго-западе мидяне, они и сейчас на западе Ирана есть, на юге персы и ещё на севере эти… мы на фарси называем “парт”. От них, кстати, происходит слово “партизан”, потому что они всё время партизанят. Это в их манере, они так все войны ведут. Так вот, Кир Великий завоевал мидян, присоединил их друг к другу и создал династию Ахеменидов, которая просуществовала 280 лет. При этом он никого не убивал, все пленные так прямо вместе с ним у него во дворце всю жизнь и жили!

Когда я этим летом сподобился, добрался наконец впервые в жизни до Персеполиса, я был потрясён. Я просто потрясён был! Это такое величие!.. Я стоял как громом поражённый и думал: неужели хомо сапиенс мог вот это всё создать? Сначала они там несколько лет срывали горы на этом месте. Срыли горы, и создали пятнадцатиметровой высоты искусственное плато. На него ведут две лестницы. И когда… вот вы приедете в Иран и сами это всё увидите, иншалла!.. когда, скажем так, вы будете подниматься по этой лестнице, вы совсем не почувствуете усталости, потому что каждая ступенька – вот такая низенькая. Говорят, я не знаю, что туда свободно заезжали на лошадях. Ты уже наверху, и даже и не заметил, как поднялся! Ещё выше ведут две меньшие лестницы, и наверху стоят две гигантские статуи быков. Дальше – Приёмный зал, где люди ожидали своей очереди войти. И шесть дворцов. Чёрный блестящий мрамор для этих дворцов, блоки этого мрамора, привозили за сорок километров. Это дело такое же тонкое, как египетские пирамиды. И никакого рабского труда.

На барельефах во дворцах лица у всех счастливые, все выстроились в очередь, приносят Киру дары, а сами все улыбаются, и делают друг другу комплименты, и в дверь пропускают: “Пожалуйста, вы первый проходите”, и всё так по-доброму там, на барельефах! Когда там находишься, это сплошные положительные эмоции. Обычно же на барельефах сцены сражений, кто-то кого-то убивает обязательно, все в ужасе, с искажёнными лицами… а тут нет. У Кира Великого были отобраны десять тысяч умных солдат, это была особая армия, люди называли их бессмертные хроники.

- Что?? Как их называли?
- Гарда джавинда.
- Бессмертные охранники?
- Да, охранники. И вот там, на барельефе, статуя бессмертного охранника. Суровый воин, но он стоит - и улыбается так... по-доброму. Нет, я не могу это описать!.. Я лучше даже не буду говорить, я принесу вам книгу, прекрасно иллюстрированную, можно сказать, редкость.
Теперь возвращаясь к грекам. Да, современные греки тихо сидят. Хотя почему они объявляют марафон каждые четыре года? Вы знаете, откуда взялся этот марафон?

- Ну да, знаю, конечно.
- Так вот: значит, они выиграли битву, и вот он добежал, эти сорок два километра, и умер. Но спрашивается: чего бы это им вспоминать каждые четыре года какую-то свою победу над персами? Почему так? Почему не что-то другое? Значит, давайте сейчас будем каждые четыре года праздновать на весь мир, как мы разгромили персов!

- О Боже, Соруш, ну, это же древняя история!.. Никто и не думает об этом: ну, марафон и марафон!
- Вот то-то, что не думают. А нам это неприятно. Да, это вроде бы древняя история. Но эти греки всё устроили так, что никто теперь ничего про нас не знает! Почему, когда я говорю людям “Персеполис”, они думают, что это такая шоколадка? Почему, когда я говорю “Кир Великий”, все говорят: а… э-э… а это кто вообще?.. кто-то типа Билла Гейтса, да? Почему так??

- Н-ну, потому что европейская цивилизация выросла из цивилизаций Греции и Рима, мне тоже, признаюсь, эти события известны из греческих историков, ну, и, конечно, подача материала….
- Да! Как назвать вот это, что делают историки?
- Передёргивают? Подтасовывают факты? Притягивают за уши?..
- Именно! Лапшу! – очень обрадовавшись, говорит Соруш.
- А вы можете спокойно распространять свою версию этих событий. Кто вам мешает?
- Ага! Конечно! Когда все до единого уже верят грекам! Знаете анекдот: муж вечером приходит домой, спрашивает у жены: “Что у нас будет на ужин?” Жена говорит: “У тебя есть два варианта. Или яичница… ИЛИ НИЧЕГО!!!” Понимаете? Два варианта! Вот и у нас тоже два варианта в современном мире. Так что мы молчим. У нас в Иране не так давно, сорок лет назад, жил один учёный. Он учился в Швейцарии. Он… пусть земля ему будет пухом, в Иране его называют “отец иранских дорог”, он знал все дороги Ирана, как свою собственную ладонь. Он был инженером по строительству дорог и по совместительству – историком. Он написал книгу.

- Как его зовут?
- Доктор Ахмед Хами. Когда он учился в Швейцарии, в группе с ним были студенты-греки, которые его подкалывали и всё время говорили, что а-а-а, во-о-от, ха-ха-ха, Александр Македонский-то персам навалял!.. И завоевал Персию!.. И его так это бесило, что он вернулся в Иран, накупил западных книг по истории, всё изучил, и прошёл по всему Ирану всеми теми дорогами, по которым Александр Македонский якобы привёл свою армию в Иран, всех там разгромил и прошёл через Иран в Индию. И доказал, что Александр Македонский в Персии вообще не был! Вообще там не был никогда. И не мог быть. Сначала на границе Персии его сразу же разгромили, а потом он в Индию прошёл через Памир. Там и сейчас живут его потомки. И в этой книге показано, что историки не знают географии и явно перескакивают, переносят Александра Македонского в такие места, куда он никак не мог попасть. Самое узкое место между Тигром и… как вторая река по-русски?

- Евфрат.
- Интересно. Мы говорим: Фураат. Самое узкое место между ними – триста пятьдесят километров, а он с армией якобы преодолел это расстояние за несколько дней. Как? На поезде? Если он шёл здесь, ему нужна была вода, еда для людей, корм для животных, а доктор Ахмед Хами показывает, что ну нет там воды и никакого корма. Вот как Александр там прошёл? Или когда они описывают, что он попал в Индию, но все имена индийских царей при этом совершенно греческого вида: тэ-тэ-тэ-тэ-тэ-ОС, бе-бе-бе-бе-бе-ОС!.. Это тоже подозрительно. У нас есть “Искандер-намэ”, свод всех историй об Александре, я сейчас читаю. Это всё не совпадает! Доктор Ахмед Хами это всё показал, подробно разобрал. И ведь его книга сейчас запрещена в Иране! Но у меня она есть. У меня есть экземпляр второго нелегального издания.

- Где же вы его достали?
- А! В одном магазинчике, где все книги вообще такие… вековые. Мой папа заказал им эту книгу, и они нашли.
- А ваш папа кем работает?
- Инженер. Первое издание, видимо, сразу всё уничтожили, а второе уже было подпольным.
- А почему эта книга, собственно, запрещена в Иране?
- Потому что если правительство признает, что Персеполис, и Ахемениды, и это всё очень важно, тогда у народа сразу возникнет естественный вопрос: а почему ислам? При чём тут ислам? А мы – исламское государство.
- А то всё были зороастрийцы?
- Да-а! Конечно! У нас было единобожие задолго до ислама, но это был зороастризм. Видите, вот у меня на шее герб Ахеменидов? (Снимает с шеи герб Ахеменидов, кладёт на парту). Здесь человек и птица. Человек – видите? – в такой шапке? И руки так держит? Он молится. Так же руки держит, как в исламе. Вообще, если так подумать, зороастризм и ислам очень близки. Очень похожи. В руке у него – видите? – кольцо? Это символ единения. У птицы на крыльях тройная кайма. Это потому что Заратуштра завещал нам три вещи: добрые дела, так? – а ещё мысли и слова. И всё это мы несём другим народам на крыльях своих наций.

- А сколько у вас наций?
- В то время было около тридцати.
- А что лично у вас на шее делает герб Ахеменидов?
- Первый раз я приехал в Россию как Иван, родства-не-помнящий. (Твёрдо, со смаком повторяет) Как Иван, родства-не-помнящий. И здесь один мой одногруппник, постарше меня, ему тридцать четыре было, стал собирать нас, молодых ребят, учить нас истории Ирана, говорить: “Ребята, ну, надо знать что-то, стыдно так, так нельзя!”, грузить нас рассказами, легендами, книжки давал читать... Потом я вернулся в Иран, раздобыл книг по истории, прочитал. Съездил в Персеполис. Это недалеко от Шираза, знаете, это где Хафиз…
- Знаю Шираз.
- Это от Шираза километров пятьдесят. И, в общем, я сам уже стал интересоваться, тоже понял, что нельзя так. Вы знаете, как Кир Великий победил Бабилон... Вавилон? Как он захватил этот страшный город, за два часа и безо всякого кровопролития? Занял его – и написал там законы человеческих прав.
- Что?
- Это каменные стеллы, на них клинописью написано. Если такой-то человек из такого-то сословия хочет заняться тем-то и тем-то, он может беспрепятственно заняться. Они стали основой для современных законов прав человека. Сто лет назад их немножко переписали, подправили, и они до сих пор действуют. Вот как Кир взял Вавилон?
- Ну, я что-то слышала, они прокопали рвы, отвели воду Тигра, и открылся проход в город…
- Да! У Вавилона были стены высотой двадцать четыре метра. Толщиной пять-семь метров, там две телеги могли разъехаться… могли ехать параллельно. И у них было двести сорок сторожевых башен! Двести сорок! Это даже слишком много по тем временам. Кир Великий со своими генералами обошёл город вокруг, и его гениальный ум придумал, что делать! Он скомандовал всем копать рвы. И пока персидские солдаты копали несколько дней, вавилоняне всё над ними насмехались: ну-ну, мол, копайте, копайте. А когда Тигра потекла назад, уровень воды в ней стал понижаться, персидское войско внезапно вошло в город и захватило их военачальников, те так удивились: они даже и не знали, что персы какие-то в городе! Никто и не понял ничего.
- А название реки Тигр с животным тигром никак не связано?
- Тигр? “Бябр”? Нет, не думаю.
- Ах, “бябр”! Вон оно что! “Бябр”!..
- А ещё Кир Великий, когда взял Вавилон, освободил десять тысяч... или, вот не помню, сорок тысяч евреев, которые были в плену у вавилонян. И отправил их и персов вместе с ними отстраивать разрушенный вавилонянами Иерусалим. И это имело хорошие последствия: благодаря этому теперь евреи ненавидят нас не так сильно, как арабов, хотя мы тоже мусульмане.

Персидские ученые

При переводе с русского предложений “Уравнение с одним неизвестным есть запись вида A(x) = B (x), где A(x) и В (х) – выражения от неизвестного х”, “Катетом называют каждую из сторон прямоугольного треугольника, образующих прямой угол” и “Призма – это многогранник, основания которого являются равными и параллельными многоугольниками, а боковые грани – параллелограммами ” фарси Соруша и Наргес начинает звучать подозрительно похоже на арабский.
- Что, все научные термины – арабские? Все-все? Ни одного своего нет? – подкалываю их я.
- Неправда, всё это неправда! – взвивается Соруш. – Просто в те века, когда создавалась терминология, все персы говорили по-арабски, потому что арабы их заставили. Они двести лет говорили по-арабски. А учёные все были из Ирана! Но называли они все понятия по-арабски! Вот Ибн Сина… как по-русски Ибн Сина?
- Ну, можно так и сказать – Ибн Сина.
- Ага. Так вот: он был иранцем! Мало того, все были иранцами!
- Ну, были же, наверное, и арабы… Cабит ибн Курра…
- Очень мало! Да нет, что я говорю: совсем не было! Все учёные были персами. А арабы теперь кИчатся.
- КичАтся.
- Да. КичАтся.

- И ещё в Пушкинском музее, в самых первых залах, СТОЛЬКО наших вещей! Стоит наша статуя, наша, персидская – точно! – а написано: “Индия”. Наши стеллы, барельефы, таблички. Узнаваемые! Чего только ни написано: Египет, Вавилон!.. А на самом деле, мы же видим, – наше всё. Нам так обидно! – жалуется Наргес.
- И ещё, например, учёные на наших быков с крыльями пишут “сфинкс”. А “сфинкс” – это неправильно, “сфинкс” по-арабски вообще называется Абу-ль-хоуль, Отец Страха. А наш бык – это символ силы и мудрости. Как можно называть его Отец Страха? Лицо у него хомо сапиенс… Крылья его означают…
Я не могу больше этого слышать. С персами водиться – что в крапиву садиться.
- Хорошо, ребята, я знакома с сотрудниками музея, историками, я поговорю с ними, вы объясните, что там конкретно ваше, и если это правда, мы поправим этикетаж.
Наргес, недоверчиво продолжая бубнить, постепенно затихает.

Зверства

- Меня просто поражают в Коране некоторые зверства, – говорит Соруш. – То есть не некоторые, а там прямо всё время – огонь, огонь! А вот огнём-то вас и припечёт!.. И так, и эдак, со всех сторон!.. А-а-а (грозит пальцем), ата-та!.. В Судный день все всё побросают, забудут про всё, вплоть до того, что матери будут бросать своих детей от ужаса, уронят в пропасть, отец бросит сына и так далее, и каждый поодиночке сам за себя, – такой это будет ужас. Зачем этот огонь постоянно? Как тут написано – “пылающий”? Да, вот, пылающий. Скажите, у вас в Библии тоже так? Что будет происходить в Судный день?
- Н-ну, – я понятия не имею, что будет происходить у нас в Судный день, и думаю, как бы это выразиться, не покривив душой, – в принципе у нас всё несколько спокойнее...
- Правильно! А это всё потому, что арабы – дикие люди. У них же была дикость, просто дикость. Они же своих дочерей хоронили!.. Ведь у них, если родилась девочка, она им не нужна, потому что только сын приносит человеку славу. И вот они закапывали их в землю. Представляете? Как ещё было таким людям объяснить, что надо жить праведно? Только так. Чтобы они чувствовали: над ними поднят меч. Чуть что – в огонь. Конечно, среди такого народа и должен был появиться пророк. Потому что уже совсем. Я хочу сказать, какой народ, такие и методы. А у нас к этому времени было больше двух тысяч лет цивилизации. Нам читать вот эту всю дикость в Коране очень странно. Что это такое? Как к этому относиться? Мы так читаем, переглядываемся – для нас немножко не годится это мусульманство. В Коране многое резковато. Мы всё-таки более цивилизованные люди. Заратуштра говорил обо всём этом НАМНОГО СПОКОЙНЕЕ. Он просто описывал рай и так далее, никаких ужасов. У арабов вся вот эта дикость была когда? – тысячу четыреста лет назад. А у нас уже тысячу лет назад были законы, что, например, когда женщина беременна, она не работает. Тут же перестаёт работать, потому что ей нельзя. И государство – вы прикиньте, да? – выплачивает ей деньги во всё время беременности. Она семь, восемь месяцев не работает, а государство ей платит. Для бедных семей были субсидии, больным платили пособие. Всё это было ещё в законах Ахеменидов – у Кира Великого, Дария, Ксеркса и так далее. Да, даже не верится – вот такие были законы! Такая была цивилизация. А в Коране – какие-то зверские вещи, мы просто в недоумении все.

 - Или вот, – подхватывает Наргес. – Написано, например, что в раю для каждого будет много красивых девушек, и каждый сможет выбирать… Что это такое?? Каких девушек, откуда? Что это за глупости? Почему они там будут, это же просто смешно! А нам сейчас объясняют, что это всё писалось для арабских мужчин. Потому что арабский мужчина иначе не понимает – он только понимает, если красивая девушка. Если им это пообещать, тогда они, может быть, будут жить правильной жизнью. Этот текст рассчитан в некоторых местах на очень простых людей. Обещают, что в раю будут всякие сладости. Описывают эти сладости. Но сейчас нам говорят уже, что не нужно понимать это как сладости. Это не еда. Тут философский смысл. И только для простых людей так сказано – мол, там будет много еды.
- И небесная халва.
- Да, небесная халва.
- И страшная жестокость, – бормочет Соруш. – Огонь, огонь.

Столкновение культур

Монем Соруш, мой студент из Ирана, с такой бородкой, как у египетских фараонов (я думала, что таких бородок не бывает, что это условность изображения; ан нет, бывают!), и с глазами как… как… вот как бы вам объяснить, чтобы вы поняли?.. как у газели, – да, именно как у газели, правильно, это точное сравнение, – говорит, выводя каллиграфическую надпись на фарси:
- Эти буквы нам принесли арабы. Даже, можно сказать, навязали! Принудительно!
- А вы знаете арабский? – спрашиваю я.
- Да, я знаю арабскую грамматику. Я изучал.
- Какую грамматику, что значит “грамматику”? Коран читать можете или нет?
У меня, как известно, один критерий.
- Да, могу, – говорит он, слегка опешив, и мы с ним хором, не сговариваясь, цитируем по-арабски одну и ту же суру Корана. Чжан Юйхао с Тайваня смотрит на нас, прифигев. Далее изображает лёгкую улыбку, чтобы не потерять лица.
- Понимаете, на фарси есть такая пословица, – говорит Соруш. – Э-э... Ходаавэнд эрэби ра хэлг… кярд ке горан ра бе васэте эш бегуйяд... сейчас... я перевожу в уме с фарси… Вот: Бог – арабский язык – создал... Коран чтобы сказать! Арабам очень повезло!
- ...Специально, чтобы поведать на нём Коран.
- Да, да. У моего отца арабский язык родной, вы знаете? Он просто жил в Ираке. Так вот он, когда берёт в руки Коран, он плачет! Хочет читать – и не может, прямо сидит, держит книгу и плачет! Потому что он очень глубоко его понимает!
- То есть в каком смысле “арабам повезло”? А-а, что именно на их языке был создан Коран?
- Да! И они теперь могут понимать все оттенки, видят всю красоту, понимают другие смыслы каждого выражения, скрытые смыслы, всё, всё! – он ёрзает и цокает языком от восхищения. – Вот повезло! Они могут понимать Коран с глубокой душой… до глубокой души… Как лучше сказать по-русски – “с глубокой душой” или “до глубокой души”?
Неподалёку навостряет уши Чжан Юйхао с Тайваня. От любопытства он весь вытягивается в нашу сторону и пошире раскрывает узенькие китайские глазки. Ему тоже хочется знать, как сказать по-русски “до глубокой души”. Он приехал в Россию учиться и не намерен упускать свой шанс научиться чему бы то ни было.
- Ни так, ни так, – говорю я. – Есть выражение “прочувствовать до самой глубины души”, но это не то, что вы хотели сказать. Я подумаю.

Конфуций

…Соруш дописывает контрольную, мы с Юйхао уже обсуждаем шёпотом свои дела, так как всё выполнили-перевыполнили. Соруш, однако, долго усидеть в тишине не может, он навостряет уши.
- Мы о Конфуции. Знаешь Конфуция, kong fu zi? – вежливо спрашивает Юйхао у Соруша.
- Да, знаю, конечно. Знаю, что он был грузином.
Мы с Юйхао даже опешили от такой наглости и некоторое время молчали.
- А, я понял, почему, – кротко говорит вдруг Юйхао.
- Почему же? – в запале спрашиваю я.
- Такая фамилия, – объясняет Юйхао. – Кун-фу-цзы. Кунфудзе.
- Ну да. Типа как Меладзе, – подтверждает довольный Соруш. – Кунфудзе.
- Знаете что, Соруш? Вот вы написали контрольную? Давайте её сюда. И всё. И – свободны. Это невозможное что-то!
- Я свобо-о-о-о-о-о-оден!.. – восклицает Соруш с театральным завыванием, изображая джинна, который вырвался из кувшина, забрасывает сумку на плечо и, точно как джинн, в мгновение ока утягивается за дверь.

Николай Морозов газават

Рассказывает иранка Бенджи:

- А я была в Борке две недели, это недалеко от Рыбинска. У них там такая мифология, мощнейшая. Население три тысячи человек, и, видимо, очень мощные мифологи. В Борке жил Николай Морозов, народоволец такой, и там музей – дом Морозова. Ну, что он был народник, террорист, они это не муссируют, это не модно; они упирают сейчас на то, что он был учёным. А он был учёным, увлекался разными науками, многими. Вот он мне напоминает Гумилёва, только круче. Потому что Гумилёв-то занимался только гуманитарными…
- А Морозов – естественными?
- А он – всякими. И естественными, и противоестественными.
- Это чем же?
- Ну, астрономией, например, – она разве естественная?
- Да.
- Да? Странно. Ну, и астрономией, и математикой, больше всего – физикой и химией, конечно. Стихи ещё писал. Ирка купила, кстати, его книжечку. Тираж сто экземпляров. Ну, ужас, конечно. Слабенькие стишки совсем.
- Ты заглянула в книжечку, да?
- Да. Ужас. Ангелы, звёзды... ЗвЕзды.

…Когда народовольцы взорвали царя, он случайно был в Швейцарии. Как-то так он там очутился просто и, в общем, не участвовал. Поэтому его не повесили, а просто посадили в крепость, Шлиссельбургскую, на 28 лет. Ну, пока он дотуда доехал и обратно – считай тридцать. Пока он там сидел, он выучил четыре языка… как минимум: четыре только называют, на самом деле, может, и больше, занимался там всеми науками, систему Менделеева сам придумал, альтернативную…

- А когда он оттуда вышел, он хоть жив был?
- Да вообще!.. Да он был как конь… в пальто! Он как огурец оттуда вышел, в пятьдесят два года, просто в ту же секунду женился… второй раз. У него первая жена была из народовольцев, и они с ней сразу договорились, что у них никогда не будет детей, и что они оба против брака, потому что это всё ужасные глупости. Но как-то всё-таки дали маху и влюбились. А потом у них народилась дочь, но они старались делать вид, что ничего такого не замечают, и что ничего не случилось, и вместе с этой дочерью, грудной, поехали в Швейцарию собирать деньги, – там кто-то давал на народовольческие дела. А в Швейцарии у неё вдруг проснулся жуткий материнский инстинкт, и она ему стала говорить: к чёрту это всё, давай поженимся, вырастим ребёнка и не вернёмся вообще в Россию. А он стал говорить; ну, я так не могу, я же обещал людям, я не могу их подвести; я вот только съезжу в Россию ненадолго, типа стрельну в царя один раз – и сразу обратно. Ну, и так они расстались. Потом она куда-то поехала, ребёнка оставила кому-то на время, ребёнок умер. Морозова посадили в Шлиссельбургскую крепость, она потом замуж вышла, он потом тоже женился… У неё, этой его первой жены, Люботович, кажется, второй муж был грузин. И вот теперь в Борке краеведы говорят: надо бы в Грузии поискать какие-нибудь её следы. Ха!.. А Морозов женился на певице, на тридцать лет его моложе, ужасно знаменитой в те времена певице. И прожил ещё пятьдесят лет. Ну, не пятьдесят… в девяносто два он умер. У них там, в Борке, все их знаменитые старцы – и Папанин, и Солнцев, – почему-то все умирали ровно в девяносто два. Видимо, место такое.

И вот в музее Морозова теперь полно привидений. Причём не то что белые фигуры какие-нибудь ходят, нет, а вот, к примеру, сотрудники там видят светящийся дневник. Это призрачный дневник самого Морозова, того, народовольческого периода; он реально существовал и потом исчез, этот дневник. Но теперь время от времени он появляется вдруг в музее, то один, то другой сотрудник его видит, и называют его “светящаяся тетрадь”. Кто-то его описал. Буквы там, что ли, светятся, на обложке. Сотрудники неохотно об этом рассказывают.
Морозов до 1946 года дожил. И в Борке полно людей, которые якобы предполагается, что должны были этого Морозова знать. Очевидцы.

Потом отдельная история – про две усадьбы Морозовых. Две преогромнейшие усадьбы, одна в пятидесятом году сгорела как свечка, другая тоже что-то такое. А, в другой сразу после революции взорвали бабушку и дедушку Морозова, при помощи пороховой бочки. Я говорю сотруднице музея: ну, скажите по совести, хороших-то ведь людей дворовые не взорвут? Она говорит: ну, в общем, да. И вот про пороховую бочку эту легенды, про то, как из усадьбы этой после революции тридцать три воза вывезли с драгоценностями. Мне очень понравилось. Они там очень упирают на то, какой Морозов был бессребреник, прямо не от мира сего, а вот нате, поди ж ты – тридцать три воза… с драгоценностями.

Понимаешь, Борок – городок маленький, ничего нет. Надо как-то выстраивать мифологию. И вот они её выстраивают вокруг этого Морозова. Ну, просто он подвернулся. Музейчик очень своеобразный. Вместо билетов стоит ржавая консервная банка и написано: “Если хотите, киньте сюда десять рублей на обустройство музея”. У них там объявления такие все, смачные. Например: “Мусор в кусты не бросать. Мало того, что мусорите, так ещё и не достанешь”. И много там таких объявлений – злобных и не по делу; по всей территории они развешаны.

Ещё у них там мощный пласт легенд по поводу затопленной территории. Там когда создавалось в конце сороковых годов Рыбинское хранилище, ушло под воду больше ста деревень, четыре монастыря и, главное, город Молога. Изначально это не планировалось, по крайней мере, в таком масштабе. Там частично людей эвакуировали, переселили, человек триста отказались куда-либо переселяться, и их затопили, – короче, вся эта огромнейшая территория исчезла под водой. А этот город Молога был страшно известный в истории, серьёзный очень город, ну, как Суздаль или Ростов… об основании Мологи где-то там упоминается, Юрий Долгорукий её кому-то подарил, ярмарки там каждый год огромные устраивались, знаменитые… короче, не просто так себе город. И все знают прекрасно, что эта Молога на дно ушла. Люди спокойно тебе об этом расскажут. И потом, прямо в Борке же живут мологжане, которые оттуда переселились, они могут рассказать, как у них там что было, как улицы выглядели… И Молога – это ещё самый крупный город, а мелкие? А люди рассказывают, что во время засухи, когда несколько подряд засушливых лет, уровень воды резко падает, и эти затопленные деревни и города показываются из-под воды. Видны руины храмов, остатки зданий… ну, деревенских домов, наверное, нет – они ведь низенькие и уже разрушились, а вот монастыри, говорят, показываются тогда из-под воды и торчат. Очень страшно, говорят, очень жуткое впечатление. Там вообще-то на карте водохранилища они отмечают, где какой монастырь, в каком месте он под водой находится, – ну, может быть, для судов, чтобы не сели на мель, а может быть, их видно там, под водой, сквозь воду, и для туристов их отмечают. Вообще хорошо бы поплавать по водохранилищу на лодке с человеком, который раньше жил там!