|
|
 |
Опыт системной компаративной политической аналитики
Сергей КУРГИНЯН
Сначала о том, что не требует спецфактуры и при этом является решающим. Анализировать непрозрачные композиции вообще без спецфактуры, конечно же, невозможно. Но желательно, чтобы она не превалировала.
Во-первых, она слабо доказуема.
Во-вторых, как бы важна она ни была, я убеждён, что не в ней суть.
Поэтому сначала — об общем. И, я уверен, о главном. Но поскольку к спецфактуре обращаться всё равно придётся, то об этом главном буду говорить тезисно. Тем более что многое уже, как говорится, жёвано-пережёвано.
Я вообще не верю в бескровность подлинно революционных процессов. «Революция без дураков» — это взрыв колоссальных энергий накопившейся ненависти. Такой взрыв имеет свою логику. Всё может начаться с относительно мягких, но всё равно кровавых вещей. А дальше неизбежна эскалация. Она же — раскрутка революционного цикла. Обычно этот цикл характеризуют с отсылкой к Великой французской буржуазной революции. Жирондисты — якобинцы — термидор — бонапартизм — реставрация… И новый революционный цикл.
Выплеснутая наружу революционная вулканическая энергия, а она выплёскивается только при глубокой несостоятельности элиты, запускает «маятник» политических перемен.
И чтобы остановить его, иногда нужно более 100 лет. Иногда же всё «утрясается» ускоренным образом. Когда именно? Когда взрыв послабее, а элита повменяемее. Но подлинная революция — это процесс, который не может «устаканиться» за 10–15 дней и без крови.
Это все понимают. Но одно дело — понимать, а другое дело — делать выводы из понимания. Выводы крайне неудобные, и их очень не хочется делать. Поэтому начинают выдумывать слова, которые не раскрывают, а затушёвывают суть происходящего. Так возникают «революции роз», «оранжевые революции», бескровные революции…
Поскольку мы всё-таки хотим соотноситься с Украиной, то и метафору приведу украинскую: бескровная революция — это сало с нулевым процентом жирности. Стоят дяденьки у витрины, читают, что продаётся сало с нулевым процентом жирности, и солидно рассуждают о пищевой ценности такого специфического продукта. Нет, чтобы сказать: «Чушь собачья!»
Ведь все понимают, что чушь! А почему не говорят? Потому что за спиной стоит бригада ребят с автоматами. Очень, между прочим, серьёзно настроенных. И все опять-таки знают, что ребята решили продавать это сало с нулевой жирностью. А по каждому, кто пикнет: «Чушь!» — открывать огонь на поражение. Кому охота?
Август 1991 года — это бескровная (фактически бескровная, три странных трупа, понятным образом, не в счёт) революция в России.
Ноябрь 2004 года — это бескровная революция на Украине.
Бескровных революций не бывает.
Значит, это не революции. А что это тогда? Это спецсуррогаты, имеющие своё название. Кто не читал и не может прочесть инструкции по смене власти в неоколониальных доминионах, тем рекомендую внимательно перечесть «Короли и капуста» О`Генри. Бескровные, они же «банановые», революции (кровь тут не главное, она может даже быть, важно, чтобы её было столько, чтобы всё немедленно устаканилось) — это фирменное блюдо спецслужб, проводящих операции по установлению нужных форматов власти.
При этом речь идёт о таких спецоперациях, которые желательно представить в
качестве процессов сугубо внутренних.
То есть имеющих источником волеизъявление народа соответствующей «банановой»
республики, недовольного коррумпированной властью и желающего категорического
очищения оной.
То, что власть в «банановой» республике всегда коррумпирована… то, что кандидат в очистители от коррупции коррумпирован обычно ещё больше, чем его предшественник… всё это не важно.
Важно другое — взбрыкнувшую лошадку не должно понести. Не должно быть массовой человеческой страсти, которая всерьёз начнёт заниматься очищением. Потому что очищение поволочет за собой национально-освободительный пафос, национализации собственности и ещё «хрен чего»: «Знаем-знаем, проходили по Мексике, и больше ни за что не хотим!»
Несколько дней умеренного бедлама, нужный новый формат элиты — и лошадку в стойло. А то, глядишь, сообразит, что её хотят на мясо… На это самое «сало с нулевой жирностью»...
Первое свойство «банановых революций» — быстрота, бескровность и карнавальность. А также почти мгновенная остановка (вопреки нормальной революционной логике маятника). Это свойство украинских событий, это же свойство событий августа 1991 года. Это же свойство многих других сходных событий (отнюдь не только грузинской «революции роз»). Если принять «банановый формат» в качестве опоры для аналитического компаративизма — то многое становится ясным.
Тогда ищите штаб в заинтересованном посольстве.
Ищите соответствующие финансовые потоки.
Ищите прикупленную, хорошо организованную и управляемую тусовку.
Ищите активистов этой тусовки, которых готовят в иностранных спецлагерях.
Ищите прямое дозированное присутствие «иностранного элемента».
Ищите двусмысленность в поведении смещаемых политиков (даже если их судьба
оказывается печальной — что, кстати, не всегда так).
Ищите группу, обеспечивающую выигрыш в необходимой информационной войне («ужасно
независимых» журналистов, которые «с невероятным риском» бросят вызов «кровавому
режиму» в очень нужный момент).
Ищите новую политическую обойму, которая заменит предыдущую. И будет лучше и
прочнее связана со страной, инициирующей смену власти. То ли будет «на более
коротком поводке». То ли, будучи менее замаранной, сможет эффективнее выполнять
иностранные указания. То ли, по ряду причин, будет выполнять эти указания менее
амбициозно и за меньшую цену.
Варианты могут быть разные.
«Банановая» тусовка вместо народа.
«Банановая» информобслуга.
«Банановый» политактив.
«Банановые» дирижёры (попросту — чужие оперативники, ведущие процесс).
«Банановый» штаб.
«Банановый» экономический приводной механизм (что-то наподобие «Юнайтед Фрут
Компани» — «Сало Инкорпорейтед» или что-нибудь ещё). Это, между прочим,
сокровеннейший и наиболее интересный элемент в системе данных «сопряжённых
слагаемых».
Чего не хватает в этой картине?
В ней не хватает «банановых» силовиков, иначе — «прикормленных горилл». Без них
действовать нельзя — накладно, неэффективно.
Что тут нужно доказывать? В чём вопрос-то? Разве в глаза не прут параллели? Или они потому не прут, что слишком болезненно признать наш «августовский бенц» насквозь и стопроцентно «банановым»? Так ничто не бывает стопроцентным! Стопроцентно «бананить» — глупо и контрпродуктивно! Значительная часть массовки всегда должна работать бесплатно и ничего не знать. Иначе и денег не хватит, и утечки произойдут.
«Бананят» только актив. Иначе какая спецоперация?
Поэтому когда мне говорят, что на улицах клокотал от ненависти к
коррумпированному режиму огромный котёл, который просто не может весь состоять
из «бананового» элемента…
Простите, в «банановой» республике масса населения всегда готова клокотать! И, между прочим, сугубо искренне. Причин, что называется, до и больше. И если эта масса готова клокотать бесплатно — то зачем ей бабки платить? А вдруг кому-то сунешь бабки — так он ещё возмутится, за руку схватит и, как дурак, в «безпеку» поволочёт.
Потом… XXI век, знаете ли… Притягательность этих самых бабок… Она ведь растёт не только в «банановых» доминионах!
Везде одно и то же! Значит, можно заактировать одно количество истраченных бабок (ссылаясь на массовость процесса и густоту вербовки), а на деле истратить гораздо меньше (за счёт бесплатно клокочущих лохов, вожделеющих… не очищения, бог с вами, а хоть какого-то облегчения, которого, конечно, не будет — иначе как быть с дивидендами этой самой «Юнайтед Фрут»?).
Кроме того, ни один процесс не бывает однофазным.
Кто-то чует, куда ветер дует, и примыкает к победителю.
Кто-то ловит рыбу в мутной воде.
Поэтому на самом деле «банановая фигня» отличается от настоящей революции
(дела, напомню, весьма кровавого и зловещего) — не количеством лохов,
примкнувших интересантов и прочих разных. А также, кстати говоря, не процентом
чьих-то иностранных спецслужбистских ингредиентов. Эти ингредиенты есть всегда.
У страны всегда есть конкуренты. И этим конкурентам всегда нужен тот или иной
формат революции.
Они всегда хотят иметь позиции в любом процессе, просто по роду своей
деятельности.
«Банановый» балаган отличается от национальной (национально-освободительной) революции типом энергетики, структурой субъекта, иерархией целей, содержанием фазовых переходов… Словом, всей системной архитектурой. Очень важный элемент — поведение после взятия власти. Характерная черта — тип мутных политических убийств (Пуго в 1991 году, Кравченко в 2005-м… даже посты одинаковые!).
Ещё одна общая особенность — тип «затакта». В «банановой» драматургии обязательно нужен затакт. Обречённый грязный диктатор должен «дёрнуться». И в ответ «получить в лоб».
Главное, что дернуться он должен неадекватно. А почему неадекватно? Потому что к моменту, когда он дёрнется, ситуация уже должна быть выведена из-под его контроля. Он должен ещё кататься в лимузине, ещё отдавать приказы и важно шествовать в окружении охраны. Но ему уже ничто не должно повиноваться по-настоящему.
Чем настоящий диктатор отличается от «бананового»? Тем, что у него есть идеология и оргструктура. Причём оргструктура (в том числе разветвлённая, способная на кровопролитие команда) должна быть его собственной. И он не должен бояться её использовать.
«Банановый» диктатор не имеет идеологии. И за этим пристально следят. «Банановый» диктатор хочет хорошо жить и хорошо выглядеть. Для того чтобы хорошо жить и хорошо выглядеть, надо как-то дистанцироваться от опричнины.
А опричниной этой, между прочим, можно управлять, только имея идеологию, стратегию и оргсистемы, способные сдержать всё, что угодно. Опричнину в том числе.
«Банановый» диктатор — это слабый диктатор. Слабый диктатор боится опричнины, не может ею воспользоваться.
Это, во-первых, не комильфо. А, во-вторых, ох как опасно! Опричнина сначала начнёт защищать диктатора, а потом его же и прикончит, если он слабый и у него на опричников нет управы.
Что такое легитимность в XXI столетии? Это выборность.
Это уровень популярности, уровень народной поддержки. Если это есть, зачем
опричнина? А если этого нет, то в чём легитимность? А как выпустить джинна
опричнины из бутылки институциональных норм, не имея легитимности? У Ивана
Грозного была монаршая легитимность, и то он побаивался «опричной команды». У
Петра Первого было ох сколько легитимности!
Особенно по отношению к Алексашке Меньшикову, которому в отсутствие Петра не власть светила, а изгнание из элиты, возвращение «из князей в грязь». И то всё было вовсе не так безоблачно, как в кино.
А что такое Горбачёв, отдавшийся в руки силовиков? Или Кучма, отдавшийся в руки командующего Внутренними войсками генерала Попкова? Ну, отдался… Ну, не нарвался на участь Чаушеску немедленно… Дальше что? И зачем? Командовать-то всё равно уже будешь не ты! А если командовать будешь не ты, то…
Сегодня ты — удобное прикрытие, а завтра — ненужные вериги.
Потом… Ведь ясно же, что мир на это спокойно смотреть не будет! А значит, твои опричники, которым уже и ты-то не очень нужен, из кризиса не вырулят. И загремишь ты под фанфары вместе с ними.
Дальше — больше. Опричники обязательно «пойдут вразнос». А ты — человек с культурными, «просвещёнными» ограничениями. Огрызнуться-то ты готов, а идти вразнос вместе с ними — не факт.
Ельцин очень хотел опричнину. И получил. И сразу — в комплекте — получил пресловутую «носовую перегородку».
Попросту — домашний арест в Завидове в момент начала (для того и сооружённой) чеченской псевдовойны. С грехом пополам он сумел выбраться из этого, обратившись к Грачёву. Образовалось две опричнины — как бы «общая» и «десантно-военная». Они начали грызться между собой (кто стоял за наездами на Пашку Мерседеса, в общем-то понятно, как, увы, и многое другое).
Что оказалось возможным? Только грамотно «разводить» опричнины и «сливать» их одну за другой. Развёл — слил… Что дальше? С кем отстаивать свою власть? С кем обеспечивать проект, который может легитимировать власть? Да и нужен ли он, такой проект?
Запутались, плюнули, соскочили…
Вот — высший класс «бананового» технологизма.
Горбачёв с опричниной вообще вязаться не хотел. Он предпочёл инсценировать запертость… не в Завидове, а в Форосе… Дальше надо было, чтобы квазиопричнина убрала Ельцина (желательно, кровавым образом), а затем убрали её. Но у людей, что, головы на плечах нет? Они отыграли в другую сторону. Точнее, сразу в несколько сторон.
Кто-то — просто заурядно «банановым» образом. Эти и увидели в Ельцине то, что было. То есть «бананового» диктатора.
А кто-то хотел разжечь в Ельцине «небанановые» аппетиты. И превратить его аж в президента СССР. Ельцин в это, конечно, не верил… Группа тех, кто всё видел в нормально-«банановых» тонах, была, конечно, сильнее... Да и Ельцин к этому моменту «туго знал», что синица в руках лучше журавля в небе. И что на этого журавля он не тянет. Опять же, для такого журавля уж какая нужна опричнина! А такой опричнине ты зачем?
«Банановый» диктатор — существо ужасно, удивительно трезвое. Он чувствует, что уже того… этого… Что альтернативный штаб уже всё перехватил… Эту самую потенциальную опричнину в том числе. А если ещё и есть в ней, в опричнине этой, так сказать, живые слагаемые, то, связавшись с ними, можно так погореть, что лучше любая капитуляция перед альтернативным штабом.
Что именно копошится в этих самых «нормативных опричнинах»? Об этом — отдельно. Ибо здесь-то и зарыта собака разного рода маразмов. Патриотическо-охранительных в первую очередь.
Часть вторая. «Банановый» спецслужбизм
Сидим на скамейке в 1991 году — я и один известный патриотический литератор,
считающий себя экспертом по военной части. Литератор очень горячо живописует
главных военных, которые должны «зачистить Белый дом». Тут и Грачёв, и Лебедь,
и… И кое-кто повлиятельнее. Я уже точно знаю, кто и как работает с этими
«суровыми патриотами».
Перед кем они отчитываются, от кого получают инструкции.
Единственное — я не могу понять, литератор этот «гонит» или сам верит в то, что говорит? И я постепенно начинаю понимать, что он верит… Для него это всё — Сила! И сердце его трепещет! А я-то уже по «горячим точкам» поездил, понасмотрелся разного. «Э, слюшай! Говорят, твой танк 70 рублей в день обходится! Возьми 100, отвези домой тёщу, а то комендантский час!»
Я и более сурового насмотрелся — на бескрайних просторах от Вильнюса до Тбилиси. И мне совершенно ясно, что армия — слепок с общества, военная элита — слепок с элиты…
То есть, отчасти — нечто весьма двусмысленное, а отчасти — обычное «банановое» барахло. Со всеми «банановыми» предрассудками, вожделениями, пресмыканиями и прочим.
Бреду дальше по бульварам, встречаю другого «специалиста по спецэлите», и он мне живописует качества разных «альфовцев». Что сказать? Что уже знаю, кому докладывают, перед кем отчитываются, от кого получают инструкции? Что в московских элитных районах, где что ни дом, то армия и спецуха, за Ельцина голосовало до 90 процентов? Что время Жукова в прошлом? А армия — это в основном такие глубоко мещанские дядечки, занятые детскими садиками, квартирками, окладами и добавками? А те, кто не такие, — просто жертвы больших чисел и элитных конфигураций, будущий навоз пресловутых либеральных реформ?
Я твёрдо понимаю, что по-настоящему спасительный вариант один — не спецслужбистский, а политический. И что это — стенка на стенку. К Белому дому пришли 100 тысяч человек со своей правдой? Пусть придут 100 тысяч с другой правдой! И пусть на деле покажут, чья правда крепче.
От кого это зависело? От спецслужбистов? Нет же! От альтернативных политических слагаемых, которым до 20 августа 1991 года высовываться было нельзя, потому что реально можно было получить в лоб от этих самых силовиков и их номинальных «верховных». Потому что «банановый» компонент на то и «банановый», чтобы странную для «банановых горилл» нелюбовь к крови проявлять избирательно. Когда эта кровь принадлежит ставленникам хозяев, надо быть демократом и любителем гуманизма. А когда эта кровь принадлежит врагам хозяев, то надо рвать на куски тела жертв, посягнувших на хозяина.
Но есть паузы очень короткие и подлинно исторические. Про это и сказано:
«Вчера было рано, а завтра будет поздно». 21 августа было уже поздно. А 19-го
было ещё рано. 20-го же был возможен перехват ситуации. Не спецслужбистский, а
политический. Не с опорой на «разгоны», а с опорой на жертвенную готовность
масс, твоих сторонников и защитников.
Как всегда, всё решалось в столице.
Какая слабина имела решающее значение в 1991 году?
А какая слабина имела решающее значение в 2004 году, когда объявили победу Януковича, и кипел Донецк, и шахтёры прибыли в Киев?
Хозяева «банановых» умеют подбирать актив, «банановый» актив выучен и знает, что должен действовать политически.
Как ни странно, у него есть на это драйв. В том-то и беда, что почти весь драйв, почти вся эффективная современность в «банановых» странах оказывается вовремя «бананизирована».
А то, что стоит по другую сторону баррикад (не важно, в 1991 или в 2004 году), не мыслит политически и не готово действовать политически. Оно, это «как бы условно наше», и мыслит бюрократически, и действовать желает сугубо бюрократически. А с бюрократической точки зрения действия нужны с опорой на органы! На органы, не на массы! Это и есть бюрократический дискурс, он же патентованный шедевр политической тупости.
Вместо политиков — политические бюрократы. Политический бюрократ не хочет «взять банк», он хочет быть в доле с «органами». Он верит в эти органы. Иногда кажется, что их органами-то и называют для того, чтобы в них верили. Органы... А если нет их, что это значит? Кастрация!
С правовой, мещанско-нравственной и мещанско-политической точки зрения, этот политический бюрократ прав.
Во-первых, на улице — толпа в 100 тысяч человек (пусть даже в миллион, это ничего не меняет). Эта толпа хочет сменить власть. Но за власть-то проголосовало гораздо больше! Почему меньшинство может что-то диктовать большинству? Это ведь нарушение закона, и «органы» должны вмешаться. Это их прямая обязанность, их социальная роль. И это — норма права!
Во-вторых, если органы вмешаются, крови будет мало. А любой другой вариант — это уже большая кровь. Потому что это — стенка на стенку. А политический бюрократ — человек сугубо штатский (как, впрочем, и забюрократизированный человек органов). Он не хочет этой большой крови, за которую, вдобавок, надо отвечать. А бюрократ не хочет ответственности. Он просто её не выносит. Ему так и снится в этом «подстава»!
В-третьих, политический бюрократ боится масс. Он не знает, выведет ли он их на улицу. Он не умеет ими на улице управлять. Он не вожак, не трибун. В нём всё это стерилизовано сложными ухищрениями бюрократическо-карьерных перемещений. И ещё он нутром чувствует, что даже если он массы выведет и к ним обратится, то у масс есть своя логика «фазовых переходов». Логика «революции без дураков». Он, бюрократ, допустим, начнёт… А кто потом окажется на плаву? Если не он, то что толку огород городить?
Что 1991 год, что 2004-й — всё почти под кальку, по одному и тому же лекалу
Янукович не может привести в действие шахтёрскую компоненту политической борьбы… «Ах, ох, гражданская война недопустима!» Не хочешь гражданской войны — получай банановую конфетку! Не можешь? Слезай!
Янукович боится и другого — отдать приказ на разгон. Даже в ситуации, когда есть тот, кто может этот приказ выполнить!
С одной стороны, «банановые» псы, готовые на всё, что угодно. С другой — нашенское му-му… Спрашивается, доколе?
Заключение
(или О том, почему спецтема всё же необходима)
Обо всём, что касается участия банановых украинских силовиков в победе Ющенко и успехе так называемой оранжевой (банановой) революции, я знал из своих источников.
Но свои источники на то и свои, чтобы пользоваться ими с предельной деликатностью. Кроме того, поди, докажи, что это источники, а не выдумка. Начнёшь доказывать — какая уж тут деликатность. Вот почему материал С. Дж. Чиверса — и не где-нибудь, а в «Нью-Йорк Таймс» — в огромной степени помогает решить аналитическую задачу.
Причём решить её не абы как, а одновременно и доказательно, и с соблюдением всех норм деликатности.
Для тех, кто не мониторит западную прессу, дополнительно сообщаю, что 17 января 2005 года в газете «Нью-Йорк Таймс» вышла статья С. Дж. Чиверса под названием «Как высокопоставленные сотрудники разведслужб на Украине изменили путь страны».
В статье с опорой на интервью (ну кто не даст сейчас интервью такому органу, как «Нью-Йорк Таймс») доказывается, что задолго до украинских выборов и «оранжевой революции» группа украинских силовиков составила «банановый» пул с тем, чтобы любыми законными и незаконными средствами воспрепятствовать приходу к власти В. Януковича. Группу возглавил глава Службы безопасности Украины генерал-полковник И. Смешко. Служба безопасности Украины (сокращённо СБУ, или «безпека») — это наша российская ФСБ.
Известно, что фээсбэшники всегда недолюбливают военных, и наоборот. Но Игорь Смешко, назначенный председателем СБУ в 2003 году, был кадровым офицером военной разведки. Мало того, до назначения он работал в Вашингтоне и Цюрихе. Мало того, работая в этих местах, он… Но здесь я уже должен заходить за рамки фактуры, любезно предложенной господами американцами, чего не хочется делать... и так по прошествии времени всё понятно.
В любом случае Кучма назначил Смешко как прозападно ориентированного чиновника для сближения с Западом.
Тут или — или. Или Кучма — кретин и не знает того, что для охраны государства и твоей (между прочим, вполне замаранной) личности надо назначать не прозападного чиновника, а супердоверенного «волкодава». Или сам Кучма к тому времени уже вполне отдался в чужие руки. По своим источникам знаю, как в эти руки отдавался задолго до югославского кризиса господин Милошевич. Поэтому все возражения по поводу нецелесообразности подобной интимной затеи («зачем ему отдаваться, если всё равно пуля или тюряга») — начисто отметаю.
Во-первых, как говорил Мармеладов в «Преступлении и наказании»: «А коли идти больше некуда».
Во-вторых, надежда умирает последней. И когда отдаются в чужие руки, всегда считают, что всё кончится хорошо.
В-третьих, всегда есть что-то худшее, нежели то, что тебе может обеспечить такая интимная операция. Как бы плохо она ни закончилась, всегда может быть ещё хуже. Так — посадят, а так — «шлёпнут». Так — посадят и выпустят, а так — не выпустят. Так — просто «шлёпнут», а так...
Словом, если человек встал на путь подобных интимных затей, то обосновать себе «разумность этакой неразумности» он всегда сумеет.
В любом случае, если верить тем интервью, на которые ссылается «Нью-Йорк Таймс», то в решающий момент, когда нервы не выдержали даже у намертво запаянного в эти самые западные структуры господина Смешко и он подал в отставку, Кучма не принял отставки, сказав Смешко, что вместо него может прийти человек Януковича, который прольёт кровь. Могут ли быть более сильные доказательства горбачевизма и двусмысленности? Может ли быть более ясный и отчётливый «банановый» след? Мне лично кажется — дальше некуда.
ГУР и «безпека» на майдане с оружием — дабы защищать «банановых» революционеров… Снайперы ГУР и «безпеки» на зданиях, дабы стрелять по «антибанановым» силам, если они включатся… Слабость самих этих «антибанановых» сил… Слабость тех, кто должны были дать этим силам письменный (о, этот ужас бюрократа!) приказ на разгон «бананового» майдана…
Клуб «банановых» силовиков, включающий все основные структурные компоненты и подробно перечисляемый не абы кем, а «Нью-Йорк Таймс», и не абы как, а на основании эксклюзивных интервью указанных лиц… «Банановое» рычание, одергивающее «антибанановое» (решительное, но неумное и политически беспомощное) му-му, когда оно даёт команду на разгон и загружает в грузовики бессмысленную разгонную силу... «Банановая» силовая система, начинающая работать на Ющенко задолго до выборов и выдающая этому Ющенко системные преференции… В том числе своих сотрудников для защиты, своих операторов для прослушивания…
Если это нас ничему не учит, то мы в России проиграем всё самым позорным образом.
Если мы не понимаем, что такое «Норд-Ост» и Беслан в этом самом «банановом» смысле, что такое вообще основная «банановая» коллизия.
Если мы этого не понимаем и не умеем делать из этого внятных системных выводов, если…
Но тут главный вопрос: кто такие «мы»? «Мы» — это надутый пузырь псевдоопричнины, от которой все будут шарахаться? Тогда нет никакого «мы», есть «всё те же и Мартын с балалайкой». Всё тот же подставной игрок, удобный спарринг-партнёр для проигрыша команде будущей российской «банановой» революции.
«Мы» может возникнуть только за рамками бананового сценария. Там, где начинают действовать хорошо простроенные внутренне субъекты, там, где суррогатная революция уже не становится безальтернативной.
Как выйти за эти рамки — отдельный вопрос. Мой сравнительный анализ августа 1991 и ноября 2004 года посвящён другому. Тому, чтобы эту «банановую» рамку выявить, зафиксировать, ткнуть в нос каждому, кто — по дури или специально — делает вид, что он не понимает сути происходящего.